Призрак (ЛП)

Дверь закрывается, и я остаюсь только с одним мужчиной. Я могу сказать это по его дыханию. Один вдох, один человек. Неважно, как он выглядит. Теперь я редко вижу их лица. Я редко вижу что-либо, кроме линий на стене и цифр в моей голове. Семь. Семь. Семь.

Расстегивается молния. А потом раздался звук рвущейся фольги. Арман заставляет их надевать презерватив, когда они берут меня. И им нельзя меня бить. Я бы хотела, чтобы они это делали. Жаль, что они не могут ударить меня так сильно, чтобы я растворилась в темноте. Но эта особая привилегия принадлежит только Арману. И он никогда меня не отпустит.

Теперь он внутри меня. Этот безликий человек. И все однотипно. Таблетка попала мне в кровь, и я ничего не чувствую. Я только слышу его. Кряхтит и ругается.

Я считаю линии на стене. И слова песни "Angel of the Morning" Скитера Дэвиса звучат у меня в голове, как старая, заезженная пластинка. И голос моей матери. Я пою вместе с ней. И вижу их лица. Три пустых, бледных лица моих брата и сестры. Лежащих на полу в ванной.

Вода в легких. Воздух ускользает. Царапается, бьется. И убаюкивающий звук песни, которую поет моя мать, пока держит меня под водой.

Моргаю, открывая и закрывая глаза, все искажено и расплывчато одновременно. Семь строк. Семь дней. Ангелы по утрам. Мамина рука на моей щеке. Задыхаясь, я выкашливаю воду и вижу ореол ее волос, окружающий ее в ванне.

Они все мертвы. Все, кроме меня.

Четыре ангела. Семь дней.

Хрюканье. Мужчина позади меня кончает. Я падаю. Вскоре его место занимает другой.

Вспышки воспоминаний о моем приемном отце роятся в поле моего зрения. Этот человек пахнет так же, как он. Табаком и застоявшимся запахом пота. Песня снова звучит у меня в голове, и я подпеваю, стараясь заглушить ее. Мне нужна еще одна таблетка. Мне нужна целая пачка.

— Такая милашка.

Голос принадлежит не тому мужику. Это голос моего приемного отца. Номер один. Он был первым. Но он не стал последним.

Я считаю линии, и время держит меня в плену. Я больше не осознаю течения времени. Оно искажено. Дни, месяцы, годы, минуты. Все едино. Не знаю, как долго я здесь. Я никогда не знаю, как долго это будет продолжаться.

Единственное, что я знаю наверняка, это то, что в какой-то момент потная куча человеческих отбросов позади меня меняется. Этот пытается быть грубым со мной, потому что он не может заставить свой член, накачанный виски, работать. Я не облегчаю ему задачу, и, отшвырнув меня к стене, он выходит из комнаты неудовлетворенный.

Следующий шепчет мне на ухо, когда трахает. Он нежен, трахает меня, как любовник. На полпути он наклоняется и трогает меня, пытаясь возбудить меня. Меня лишь тошнит, и это совершенно бессмысленно. Я ничего не чувствую. Ничего, кроме пустоты.

Он выходит из комнаты, а я лежу в луже пота и спермы, гадая, где следующий мужчина. Всегда есть следующий, и это длится целую вечность. Я хочу, чтобы все закончилось, чтобы Каролина дала мне еще одну таблетку. Дверь снова открывается, и я жду.

Но он не подходит ко мне. Он смотрит на меня. Я чувствую на себе его взгляд, сама не знаю почему. Почему он тянет с этим? Мурашки ползут по спине, и время замирает в долгой тишине. Внутри меня возникает непривычное желание прикрыться. Чтобы спрятать свое тело в его присутствии. Мне не нравится, когда он смотрит на меня. Я не люблю, когда на меня смотрят.

Только не так.

Наконец, он приходит в движение. И мое сердцебиение успокаивается, когда его ботинки скользят по цементному полу в моем направлении. Думаю, сейчас он меня трахнет. А потом он уйдет, как и все остальные.

Только он этого не делает. Он останавливается прямо передо мной. И этот запах всегда настигает меня первым. Это единственное, что я замечаю в этих мужчинах, на которых не смотрю. Этот пахнет хорошо. Земляные ноты, как теплый дуб, и что-то пряное, как гвоздика. Он слишком чист, чтобы находиться в этой грязной комнате. Я это сразу понимаю.

Краем глаза я замечаю рядом с собой его ботинки. Черные кожаные оксфорды. Отполированные и ухоженные. Узлы, аккуратно завязанные, выглядывали из-под серых саржевых брюк. Дорогие.

Мне любопытно. И все же мои глаза сопротивляются желанию двигаться дальше. Пока он не приказывает. Это даже не команда сама по себе, а глубокий голос с акцентом, который я узнаю. Мягкий, мелодичный голос с твердыми согласными. Противоречивый.

Я уверена, что это тот же самый голос, который я слышала две ночи назад. Когда Арман ужинал, раздался звонок в дверь. Арман никогда не приветствует гостей в середине ужина. Но в ту ночь, когда один из его людей ворвался в дом, он это сделал. Кто бы ни приехал в тот вечер, он был важной шишкой. Этот человек имел власть над Арманом, и мне стало любопытно. В этом замке Арман — король. И я никогда не видела, чтобы он кланялся кому-то другому.