Призрачный всадник

В день Церемонии сёдел лес внутри Гнезда с самого утра был залит яркими солнечными лучами, сильный запах сосен приятно освежал. Паутина из подвесных мостиков слегка покачивалась, за густой листвой проглядывали дома на деревьях. От столбов света, падающих на армированные стволы, вся школа блестела и переливалась, и Скандар, глядя на эту красоту, должен был пребывать в приподнятом расположении духа. Но вместо этого он сбежал с завтрака и отправился в стойло Негодяя, не выдержав гула голосов в Кормушке.

Обычно он с удовольствием ел на одной из платформ, установленных на ветках огромных деревьев, тем более что здесь он мог поглощать свой любимый майонез в неограниченных количествах. Но сегодня разговоры о Ткаче нервировали его сильнее обычного. Это она убила того дикого единорога? Как ей это удалось, зачем она это сделала и что замышляет теперь?

Последнее не давало Скандару покоя больше всего.

Но сегодня ему нельзя об этом думать. Он должен сосредоточиться на предстоящей гонке, а не изводить себя мыслями о маме и мёртвых диких единорогах. Эта гонка была последним шансом для наездников и их единорогов произвести впечатление на мастеров сёдел перед тем, как они примут окончательное решение.

Скандар вскрикнул: Негодяй ударил его током, потому что рука со щёткой замерла.

– Это было обязательно? – вскинул брови Скандар. Ладонь саднило.

Негодяй оскалился в насмешливой ухмылке. Большинство людей при виде зубов кровожадного единорога бросились бы наутёк, но Скандар умел различать настроение Негодяя «я тебя цапну» от «я к тебе пристаю, чтобы развеселить».

Соединяющая их сердца связь завибрировала от радости, как от беззвучного смеха. Эта связь отличала Негодяя от дикого единорога, принесённого течением реки. Их жизни были неразрывно переплетены – единорог не мог пережить смерть своего наездника. Эмоционально они тоже были связаны: по мере того как их отношения становились крепче и доверительнее, они всё яснее считывали чувства друг друга. Негодяй всегда знал, когда Скандар грустил, и из кожи вон лез, чтобы это исправить.

– Ты хочешь себе седло или планируешь прятаться здесь весь день? – Бобби с Соколиной Яростью заглянула в открытую дверцу стойла.

– Прятаться здесь весь день, – пробурчал Скандар, теребя жёлтый рукав своей куртки, на которой теперь были вышиты две пары крыльев, означающих, что он пискун. Его переполняли волнение и возбуждение. Это будет первая гонка, на которой он сможет открыто применять свой элемент.

– Пошли, духовный мальчик, – поторопила Бобби.

По дороге к плато пискунов Скандар заметил, что серая грива Ярости под бронёй заплетена в ряд шишечек.

– Бобби, что…

– Не начинай. Я провозилась с ними с шести утра.

Мало кто мог подумать, что Бобби решит встать спозаранку, чтобы приукрасить своего кровожадного единорога, но Ярость очень заботилась о своём внешнем виде – до такой степени, что она сражалась намного активнее, когда считала, что хорошо выглядит. Как Бобби любила говорить: кто не балует себя, тот не пьёт шампанское.

Джейми – кузнец, выковавший броню Негодяю, – бросился к ним, стоило Скандару шагнуть на плато, и не замолкал ни на секунду, пока они вслед за Бобби вливались в бестолковую толпу из единорогов, наездников и зрителей.

– Значит, так: помни, что вы все соревнуетесь сегодня ради сёдел, которые ещё никому не назначены.

Скандар, нахмурившись, взглянул на него сверху вниз сквозь глазную прорезь в шлеме:

– Не назначены?

– Да-да, – нетерпеливо сказал Джейми. – Кто-то из мастеров определяется с кандидатурой наездника ещё на Тренировочном испытании, но другие составляют список из трёх, а то и более имён и делают несколько сёдел заранее. В итоге некоторым наездникам приходится выбирать из нескольких сёдел, и конкуренция в таких делах порой зашкаливает.

– Сомневаюсь, что я столкнусь с такой проблемой, – пробормотал Скандар.

Они продвигались всё дальше в глубь тренировочного поля. Мастера сёдел оживлённо переговаривались и окликали друг друга, разгружая повозки с ящиками и устанавливая каркасы для тентов, чтобы потом накрыть их красочными брезентами, хлопающими на ветру. Их цвета – от светло-малинового до тёмно-синего – были в тон лентам, надетым по диагонали на грудь каждого мастера, с яркими, бросающимися в глаза надписями: «Хеннинг-Дав», «Мартина», «Рив», «Нимро», «Тейтинг», «Бхадреша», «Гомез», «Холдер»… Многие мастера замирали, чтобы проводить Негодяя взглядом, после чего принимались шептаться, прикрыв рот ладонью.

Джейми не обращал на них внимания и продолжал инструктировать Скандара:

– Разумеется, седло от Шекони круче всего, но со всей этой историей с духовной магией я бы на него не рассчитывал. Но мне всегда нравились сёдла Мартины. О-о, и у Рива тоже ничего, и у Бхадреши…

– Джейми, я…

– Хотя после того грандиозного скандала, когда кожа их седла вспыхнула, я бы на месте огненного мага поостерёгся с ними связываться, но ты не…

– ДЖЕЙМИ! – практически прокричал Скандар.

Кузнец остановился и поднял на него глаза.

– Что будет, если ни один мастер сёдел меня не выберет?