Призрачный театр

Он шагнул вперед и вывел Шэй на освещенный участок. Его руки были тонкими, но хватка крепка, как у ястреба. Подвижные глаза ученого оценили каждый дюйм ее тела. Он дотянулся обеими руками до ее волос и раздвинул их на макушке. Его взгляд вперился в бритую полоску черепа.

– Пожалуй, авискультанин, – восхищенно произнес он, – птицы – боги и…

– …боги – птицы, – машинально закончила Шэй.

– Замечательно. У меня будут к тебе вопросы позже. Но сначала к Алюэтте. Как там действуют наши кораблики?

– Отлично. Два совсем не взорвались, а один загорелся в коробке, но остальные сработали, как и планировалось. В той сцене с разговором о кофейнях. Лорд Хенрик утверждает, что видел на борту маленьких гомункулов с факелами, так что теперь все хотят купить билеты.

– Идиоты, – надув губы, проворчал Ди, – дайте им чудо, и они превратят его в невероятную чушь! – заключил он и, похоже, устав от театральных новостей, повернулся к Шэй.

Мужчины, конечно, и раньше смотрели на нее так же пристально, да только с иными намерениями. Она чувствовала себя проколотой и вклеенной в альбом диковиной.

– Садись, парень, садись, – он жестом пригласил ее за длинный стол и сам устроился напротив нее. И вновь окинул ее пристальным взглядом. Подобные паучьим лапкам пальцы очертили в воздухе пару изогнутых линий.

– Авискультанин. И совсем юнец еще. Так вы, слыхал, искусны в гаданиях по перемещению птичьих стай, верно? – руки, двигаясь в непроизвольном танце, зеркально отражали друг друга.

Шэй кивнула.

– И по внутренностям и жертвоприношениям тоже?

– Нет, – его внимание давило на нее, и она почувствовала, что оно становится все весомее, – мы не причиняем вреда птицам. Никогда.

Два костлявых пальца поднялись одновременно, а кончики ногтей скрестились, изобразив какой-то неведомый магический земной знак.

– Но вы же общаетесь с ними? Вы узнали секреты пения птиц?

Она покачала головой. Всю жизнь Шэй слышала такие передающиеся потрясенным шепотом слухи. Птичники, как называли их в народе, умеют общаться с орлами и склонять их выполнению приказов. Птичники способны убедить сорок поделиться своей добычей. В глазах Ди сверкнул голодный взгляд. Соединив большие пальцы, он растопырил остальные, изобразив крылья. Его глаза сияли, а руки-крылья с трепетом вознеслись к потолку. Даже если бы он закрыл глаза, вся его поза весьма очевидно задавала один единственный вопрос.

– Нет, – вздохнув, ответила она, – конечно нет. Даже дети знают, что это лишь сказки.

Ди явно вознамерился чем-то удивить ее. Он направил их в более темный угол лаборатории. Шэй никогда раньше не видела такого беспорядочно загроможденного пространства; каково это – владеть таким количеством вещей? Когда свет потемнел, Алюэтта взяла ее за локоть и подтолкнула вправо.

– Слушай, – прошептала она, – просто делай, как я, и не смотри налево.

– На что не смотреть?

– Просто не смотри, – пылко повторила она, – пожалуйста.

Естественно, это было невозможно. Благополучно пройдя вслед за подругой, Шэй осознала, что может вознаградить себя быстрым взглядом назад. Ошибка. Стену украшала выставка китайских вееров, прикрепленных к каждому углу. Затем, присмотревшись, она поняла, что эти блестящие сине-зеленые перья – вовсе не веера. А павлины. Прибитые гвоздями – совершенно мертвые – к стене, со вспоротыми крестом животами. С обнажившимися трубчатыми, червеобразными внутренностями. Шэй замерла, тошнота подступила ко рту, но она сумела загнать ее обратно. Алюэтта хотела увести ее, но она застыла от отвращения. Оглянувшись через плечо, Ди поймал ее взгляд.

– Плиний Старший[16] писал, что в Индии павлины едят свинец, а испражняются золотом. Я пытался исследовать их механизмы пищеварения.

Шэй точно окаменела. Полупрозрачные кишки внутренностей павлинов топорщились комковатыми опухолями.

Как продвигается эксперимент? – тихо и сдержанно спросила Алюэтта, пытаясь смягчить напряженность создавшегося положения.

– Безрезультатно, – отворачиваясь, пробурчал Ди.

Пальцы Алюэтты крепко держали локоть Шэй, когда они проходили между двумя столами, заставленными рядами стеклянных банок. Шэй боролась с желанием сбросить их все со столов, просто чтобы услышать, как все они разобьются вдребезги. Во рту еще оставался противный тошнотворный привкус, и сама эта лаборатория, казалось, пропахла дерьмом. Ди стоял перед дверью, отверстие в ней, проделанное на высоте его талии, закрывала изнутри черная ткань. Кряхтя, как старые мехи, он опустился на колени и просунул в дыру голову.

Изобразив пантомиму, Алюэтта нацелила пинок на его зад и прошептала Шэй:

– Прости меня.

Несмотря на тошноту, Шэй испытала приятный укол самолюбия. Подруга поняла ее мучения; более того, она прошла через них вместе с ней. Она с благодарностью сжала руку Алюэтты.

Ди вытащил голову обратно, редкие пряди оставшихся волос неряшливо облепили его лицо, как морские водоросли.

– У них все хорошо. Посмотрите.

Алюэтта откинула край черной ткани. Она предложила Шэй встать на колени.

– Загляни туда. Поверь мне, оно того стоит.