Призрачный поцелуй

                     Когда первый крик раздастся
                     Лишь рожденного дитя,
                     Ведьмы дух от сна воспрянет,
                     Заклинание плетя.
                     Тридцать лет пройдут с рожденья –
                     Потеряешь ты покой.
                     И тоска оковы скинет,
                     Ступишь лишь туда ногой.
                     Цепь проклятья сдавит душу,
                     Больше жалости не жди.
                     Кровь за кровь отдашь до капли,
                     Ведь судьбу не обойти.

Эпилог

Я пробудилась ото сна и потянулась, лежа на траве под лунным светом. Повернув голову, встретилась с безжизненным взглядом Сорина. Внимательно рассматривала, как художник свое творение, черные дыры глазниц, на дне которых под лучами ночного светила все еще блестели капли крови, как в том колодце, где я когда-то оказалась поневоле. Улыбнувшись, провела ладонью по холодной коже мужчины, коснулась его губ в легком поцелуе, а затем зашептала мертвому на ухо, желая напоследок выговориться:

– Каково было мое удивление, когда в Брэилу приехал ты вместе со своей невестой. Я ожидала увидеть потомка Филиппа, но на пороге появился праправнук Сентрии, которая насильно женила на себе моего возлюбленного. Он искал меня годами, когда эта змея опутывала его, утешала, поддерживала. А что ему оставалось делать? Кузнец, выслушав историю Филиппа, согласился расторгнуть помолвку, если соблюдены все правила приличия. Каталина подтвердила, что между ней и мужчиной не было связи. Филипп ждал в лесу, чтобы порадовать новостью, и поднял панику, когда нигде не смог меня найти. Никому в голову не пришло искать меня в заброшенном колодце. Сентрия подстроила все так, будто я сбежала: сожгла пару моих вещей, устроила кавардак в доме, точно я спешила убраться из Брэилы. Она и не думала, что я вернусь…

Тело Анны пришлось как нельзя кстати – мне было в нем комфортно, ведь чем-то мы были схожи: белокурые волосы, хрупкое телосложение, некая легкость и жизнерадостность в характере.

Приподнявшись на локтях, втянула воздух и ощутила весеннюю прохладу, которая приятно наполняла душу теплом. Я наконец-то освободилась, добившись желаемого: отомстила за свою смерть. Когда разорвались оковы ненависти, ощутила прилив сил и жизни, которая поможет прожить смертные годы, когда-то безжалостно отнятые у меня.

– Она любила Филиппа, всегда любила. Но мастерски скрывала это, – снова повернувшись к трупу, продолжила я. – Ей помогла ее бабушка, Марта, местная повариха, которая решила таким способом устроить счастье единственной внучки. Добрая и милая Марта… Она подговорила Скотта, пастуха, который был влюблен в Сентрию, чтобы тот помог избавиться от меня. Это он силком притащил к колодцу, но все остальное сделала твоя прапрабабушка. Против кузнеца и его дочери она не могла пойти, зная, что за подобное ее изгонят из селения. Но когда появилась я, в голове этой змеюки тут же созрел план. Она подслушивала наши разговоры, наблюдала за нашей близостью, сгорая от ненависти ко мне и ревности к Филиппу. Она женила его на себе, но он так и не даровал ей дитя. Принял ребенка, которого она нагуляла на стороне, пытаясь выдать за общего. Но Филипп далеко не глуп – добр, великодушен, но не глуп. Он воспитывал незаконного ребенка как своего, оплакивая меня каждую ночь.

Духи этих земель обладали могущественной магией. На второе полнолуние после моей смерти они восстали из своих могил, тянущиеся к тьме, как мотыльки к свету. Они стали искать убийцу, пока мое тело продолжало гнить в колодце. И сделали это. Духи показали, что увидели и почувствовали сами. И лишь когда родился Сорин, я смогла выбраться из своей клетки, которая семьдесят лет служила колыбелью смерти. С первым ударом сердца потомка предателя обрела телесную оболочку. При помощи тьмы, что растекалась по ссохшимся венам, научилась проникать в нутро других людей, подчинять их своей воле. Так я заставила бывшего мэра написать то самое роковое письмо. Дыра в груди, оставленная предком Сорина, не зарастала, требуя отмщения… Ни одно вырванное сердце не могло заглушить одиночество и страдания, которые столько десятилетий тревожили мою душу…

На коленях я подползла к мертвому Сорину и приложила ладонь к зияющей дыре, где некогда было сердце. Рубашка пропиталась кровью, которая засохшими комками собралась на ткани. Прикрыв глаза, призвала магию ведьмы, пробудившуюся после полуночи. Она отозвалась сначала медленно, нехотя, а затем окутала тело Сорина и приподняла над землей, отчего его руки безвольно повисли в воздухе. Голова безжизненно склонилась набок, спина выгнулась дугой.

Я достала ту самую заветную книгу, которую извозчик отдал по моему приказу Сорину. Потомок должен был пропитать каждую страницу своим страхом, читая ее, чтобы я смогла свершить возмездие и отомстить за ту боль, что причинил его предок. Магия, окутавшая страницы и переплет, тонкими лентами объяла руки, проникая под кожу. Ладони дрожали от волнения, но голос был подобен стали.