Призрачный поцелуй

Стиснув зубы от досады, женщина принялась колотить в дверь сильнее и дергать ручку для убедительности. Спустя добрых пять минут Маленькая мисс соизволила приоткрыть деревянную броню на ширину, не позволяющую заглянуть внутрь.

– Ну чего ты скребешься, как мышь? – с вызовом спросила она, насупив брови и четко проговаривая слова, чтобы мать смогла прочитать по губам.

«У тебя все в порядке? Нужна помощь с вещами?» – жестами показала женщина, ласково улыбаясь.

– Мне здесь не нравится, – обиженно заявила дочь. – Тут нет даже нормальной розетки, а у меня зарядки осталось на одну песню.

Музыка для девочки была сродни кислороду. Она не могла и представить, как пережить эти катастрофически долгие два дня без желания выброситься в окно.

«Мы могли бы прогуляться по саду после обеда. – Миссис Кенсингтон подмигнула, передразнив жест дочери из скрещенных на груди рук. А затем изобразила в воздухе послание. – Не хандри, милая! Скоро все закончится».

На первый взгляд «Полдень» был лишь бездушным, неживым и безликим отголоском времени, заточенным в каменные стены, не пропускающие солнечный свет и тепло. Но прямо сейчас, в ответ на столь уверенное заявление, он разразился безудержным хохотом. Этот хохот полился из динамиков телефона Маленькой мисс, сливаясь с песней настолько плавно, что поначалу она даже спутала его с помехами. Но мать снова привлекла внимание дочери, и смех прекратился, будто его и не было.

«Я спрошу твоего брата, не составит ли он нам компанию», – предложила женщина, погладив дочь по коротким волосам.

Дальняя комната в коридоре принадлежала самому младшему из мужской линии Кенсингтонов. Но он ненавидел сочетание «младший-младший», поэтому, уважая его выбор, мы остановимся на обыкновенном Сын семейства.

Парень не запирал двери, что было нехарактерно для подростков, вечно жаждущих уединения. Просто тесные стены комнаты душили его личность своими тисками. Он предпочел бы ночевать на крыше, поближе к свежему воздуху и подальше от замкнутого пространства, но родители не оценили бы такое желание, а отец наверняка еще и высмеял.

Когда мать все же постучала в дверной косяк, Сын семейства оторвался от рюкзака, напичканного мальчишеским барахлом, и поднял голову.

«Чем занимаешься?» – спросила миссис Кенсингтон, останавливаясь на пороге номера.

Вместо ответа парень просто ткнул пальцем в открытый рюкзак на полу. Оттуда торчали потрепанный альбом для рисования, холсты и различные принадлежности, включающие в себя наборы кистей и угля, краски и еще какие-то непонятные штуки, необходимые художнику.

Да-да, Сын семейства, вопреки буйному нраву, был тонкой и чувствительной натурой, способной умело воплотить на бумаге все то, что не передавали даже самые изящные слова.

«Не хочешь прогуляться с нами после обеда? Твоя сестра здесь скучает. Ты мог бы что-нибудь нарисовать, я видела сад за отелем».

Парень пожал плечами. Идея выбраться наружу была заманчивой, но только если бы его никто не отвлекал от раздумий и не тараторил без умолку, как вечно делала сестра. С момента заселения она трижды прибегала к нему: то одолжить фонарик, то проверить исправность розетки в его номере, а в третий раз даже непонятно зачем, просто остановилась в дверях, потом фыркнула, махнула рукой и вернулась к себе.

– Ладно, – сдался он, кивнув ожидающей матери.

Та просияла, добившись успеха, и, пританцовывая, проследовала прочь к своему номеру.

Оставшись наедине с собой и тихим завыванием ветра за двустворчатым окном, Сын семейства выудил альбом из рюкзака, изучая свои эскизы. Некоторые из них изображали машины и спортсменов, несущихся по стадиону, на одном красовалась девушка из параллельного класса, а все последние изображали языки пламени, пожирающие бумагу, как голодный зверь. Несколько последних листов были криво вырваны, но что на них было, он никак не мог вспомнить.

Очередной стук прервал попытку откопать изображения в памяти.

– Может, комнатами поменяемся? Моя тебе явно нравится больше, – с сарказмом спросил, не глядя в сторону двери.

Тишина пробралась в комнату, посылая россыпь мурашек по спине от основания позвоночника до шеи, где разлилась неприятным покалыванием. Сын семейства обернулся, своими глазами видя совершенно пустой дверной проем.

– Это не смешно! – выкрикнул он, вставая. Противная сестра достала со своими шуточками. Лучше бы ей найти чертову розетку и уткнуться в свой телефон, на следующие два дня исчезнув с радара.

Он поборол в себе желание с силой захлопнуть дверь и направился к окну, осматривая открывающийся вид взглядом творца, в голове подбирая оттенки для будущей картины. Но рисовать было нечего, поскольку из окна виднелась только серая мрачная пустошь и густой дымный туман, стелющийся вокруг всего здания. Ни сада, о котором упоминала мать, ни дороги, по которой они сюда приехали.

– Чертовщина какая-то, – вслух произнес парень. Откуда было взяться туману в такую жару?

Раздался еще один стук, он обернулся, стискивая челюсти и сверкая голубыми глазами. Но дверь все так же одиноко болталась на петлях, открывая взору пустой коридор.