Призрачно всё

Последняя мысль, в отличие от предыдущей, смешной не казалась. С инвалидной коляской сложилась устойчивая ассоциация. Марина и инвалидная коляска — единое целое, только сон способен разделить их и сделать независимыми один от другого.

Так ли?

Вспомнил слова Влада, прокрутил в памяти предыдущие посещения призрака. Не тут ли разгадка? Если допустить, что Марина не совсем немощная? Только зачем ей притворяться? Ради чего? Чтобы отомстить Владу, нагнетать чувство вины? Глупо. Сентиментальность и Влад — понятия несовместимые. Таким его не прошибешь, и кому, как не Марине знать об этом?

Ответ уплывал, хотя предположение больше не казалось абсурдным.

С другой стороны, если мне все не приснилось, разве ощущал бы я себя таким бодрячком? Вряд ли. Меня раньше не травили газом, но я, почему-то был уверен, что подобное чревато последствиями. Глаза у меня должны были слезиться, а голова раскалываться, как на похмелье. Соответственно, вывод напрашивался один. Никого я не видел, и никто меня газом не травил.

Прежде, чем открыть дверцу шкафа, осторожно прикоснулся к ней. Шкаф оставался на месте, и исчезать не собирался. Нажал сильнее, навалился всем телом. Твердыня, сотворенная из тяжелых сортов дерева, даже не пошатнулась. Заглянул в узкую щель между стеной и задней стенкой. Увидел сросшуюся паутину, комки бытовой пыли. Все, как и положено.

Сполоснулся под душем, оделся. На журнальном столике увидел початую бутылку коньяка и почти пустую с минералкой. Вспомнил недавний зарок завязать с пьянством и плеснул в стаканчик.

* * *

— Влад, Марина действительно не может ходить?

Он долго тер кулаками глаза, демонстрируя, как я достал его своей наглостью и бесцеремонностью.

— Маринка? — переспросил он, а потом его лицо расплылось в ухмылке. — А что, она тебя тоже, того… — и расхохотался над собственной неприличной шуткой.

— Влад, я серьезно.

— Ну почему, вместо того, чтобы поспать, как нормальный человек, я должен отвечать на бредовые вопросы? — Смех оборвался так же резко, как и начался. Влад вспылил, я зацепил за больное. — Славик, я тебе уже объяснял. Ее осматривали десятки научных светил. Я потратил уйму денег на врачей, на лучших врачей…

— Медицина еще та наука, — не сдавался я.

— Славик, я понимаю, привидеться может, что угодно. Наверное, здесь местность такая или воздух. А, может, кто-то подшучивает над нами? Узнаю, кто, ноги повыдергиваю. Но про Маринку забудь.

— Влад, как произошла авария?

— По-глупому. Виноват, конечно, я. От этого никуда не денешься. Дорога была мокрая, скользкая, разогнался, на повороте притормозил чуть резче, чем нужно. Машина пошла юзом и — в кювет. Марина не пристегнулась. В результате — повреждение позвоночника.

Все это Влад выпалил быстро, скороговоркой, на грани срыва. Он спешил отделаться от неприятной темы, и я понял, что настаивать не следует.

— Что там с бумагами, разобрался?

— Фигня! Ничего интересного. Только и того, что узнал, куда мои бабки девались.

— Много украли?

— Вроде бы, нет, — Влад сам был удивлен такому открытию. — Как будто все сходится. Вроде и придраться не к чему. Есть, правда, нюансы, но, где их не бывает.

— Послушай, Влад, — решил вернуться к наболевшему. — Может, нужно покопаться в склепе? Все ниточки ведут туда.

Мое предложение энтузиазма не вызвало.

— Представляешь, какой хай теща поднимет? Осквернение могил предков, надругательство над памятью…

— Но ведь нужно что-то делать?

— А нужно ли?

Озадачив меня, Влад демонстративно скрылся в ванной.

* * *

В баре, как обычно, царил полумрак. Я соорудил бутерброд, достал сок из холодильника. Уединился за угловым столиком, в который раз пережевывая в уме увиденное и услышанное.

По поводу Марины, Влад меня не убедил, скорее, наоборот.

Его упорное отрицание, казалось бы, очевидного, объяснялось тупым упрямством и нежеланием признать, что долгое время из него делали дурака. Беда лишь в том, что я сам не был уверен в своих подозрениях.

Открылась дверь, и сразу стало многолюдно.

— Скучаешь? — Тома провела ладонью по моей макушке, в голосе девушки мне послышалась грусть.

Наталка, плюхнулась на диванчик напротив, потянулась к шкафу, выудила бутылку и стаканы.

— Девочки, я пить не буду.

Невзирая на возражения, Наталка разлила по стаканам жидкость желтовато-зеленого цвета.

— В честь чего праздник?

— Какой там праздник? Семеновну поминаем, — сказала Тома.

— Хорошая была старушка, безобидная. Божий одуванчик, — молвила Наталка.

— И моя родственница.

Наталка не обратила внимания на слова подруги, а я приложил максимум усилий, чтобы удивление, тем более, заинтересованность не выплыли наружу.

— Царство ей небесное!

Поднял стакан, посмотрел на Тому. Мне нужно было развязать ей язык, но так, чтобы это выглядело естественно и не бросалось в глаза.