Призрачно все...

Оставив машину под окнами одной из многоэтажек, Ворзонин направился по освещенной аллее вниз, к железнодорожному полотну. По мере приближения к гаражам горящих фонарей становилось все меньше, и это неприятно щекотало нервы. Все же стрелки на часах психотерапевта медленно, но верно подкрадывались к трем.

Низкая облачность и моросящий дождь не способствовали оптимизму неприкаянного горожанина, вынужденного идти на встречу с полной неизвестностью. В гаражах наверняка коротали ночь бомжи, которые были не прочь грабануть одиноких «странников», случайно затесавшихся в их края. К тому же метрах в десяти справа от себя Павел слышал еще чьи-то шаги, но в сгустившейся темноте не мог различить силуэта.

Стоило Ворзонину остановиться, как шаги затихали, и воцарялась непродолжительная тишина.

Наконец, асфальт кончился, первый гараж зловеще накрыл своей тенью одинокого путника. Чтобы не напороться в темноте на что-нибудь остроконечное, Павел выставил вперед себя руки и начал двигаться практически наощупь.

Какого черта он послушался этого вонючего идиота волчару! Спал бы сейчас под пуховым одеялом или курил бы на балконе, размышляя над превратностями судьбы.

Предыдущую ночь, надо признать, он практически не сомкнул глаз. Изместьев исчез из клиники, не оставив никаких следов. А вместе с ним исчезла надежда на удачную публикацию статьи, защиту диссертации и много чего еще. Признаться честно, доктор хотел повеситься в своей квартире, так как жизнь потеряла всякий смысл.

Возможно, еще и поэтому он сегодня крадется по лужам в промозглой осенней темени среди гаражей…

— Извините, пожалуйста, вы не подскажете…

Мужской голос прозвучал где-то совсем рядом так неожиданно, что Павел вскрикнул.

— Кто здесь?! — размахивая руками в разные стороны, угрожающе зарычал доктор. — Выйди на свет, иначе я за себя не ручаюсь!

— Не бойтесь, ради всего святого, — прозвучало практически над ухом Ворзонина. — Я сегодня только приехал из Москвы на конференцию, и вот вынужден плутать по этим закоулкам. Меня зовут Константин Фаревский. Я хирург-косметолог.

— Где-то я уже слышал эту фамилию, — издалека раздался голос, услышать который Ворзонин никак не ожидал в этом месте.

— Аркадий, а ты-то как здесь оказался?

Через минуту все трое стояли на железнодорожном пути возле полосатого столба. Психотерапевт отдал Аркадию паспорт, отчего-то облегченно вздохнув.

Если истории Изместьева и Ворзонина были весьма схожи: их обоих попросил сюда прийти человек с волчьей лапой. То как здесь мог оказаться молодой московский хирург-косметолог, кандидат медицинских наук Константин Фаревский, — объяснению не поддавалось.

— Я уже забронировал билеты на самолет до Перми, — с характерной «столичной» рассудительностью излагал свою историю косметолог. — Как вдруг вчера вечером со мной что-то произошло… У меня оказался билет на совершенно другой самолет, который прилетел вчера… А также подробная инструкция, куда я должен прийти в три часа ночи.

— Подождите, — Изместьев слегка присел, разглядывая в тусклом свете далекой многоэтажки московского гостя. — Так вы муж Ксении Аленевской?

— Точно, — смущенно признался москвич. — А откуда вам это известно? Вы знаете мою жену? Аленевская — ее девичья фамилия.

— И вы должны были прилететь сегодня? — продолжал Изместьев наступление на коллегу.

— Да, через несколько минут самолет пойдет на посадку… Вот же он, — Константин указал рукой на темное небо.

Ворзонин ничего не понимал. Аркашка Изместьев беседовал на его глазах с молодым парнем из Москвы. С какой стати волчара пригласил всех троих? Да еще в три ночи! И зачем коллеге так срочно понадобился паспорт? Волчара затеял свою игру, не посвятив в свои планы никого?!

В небе тем временем раздался мощный взрыв. Вместо самолета к земле, к тому месту, где они стояли, с огромной скоростью приближался огромный пылающий факел. Никто ничего не успел сообразить, все бросились кто куда.

Последнее, что увидел Павел перед тем, как отключиться, — перекошенное лицо москвича в свете мощного взрыва. Земля взлетела из-под ног, разметав в разные стороны еще минуту назад мирно беседовавших мужчин.

Место падения самолета долго еще напоминало пылающий кратер вулкана. Через несколько минут после взрыва выскочившие из гаражей ошалевшие бомжи сориентировались.

Пока бушевало пламя, никто не мог приблизиться к месту падения самолета. Но вскоре разномастая публика приступила к своим прямым обязанностям, а именно, — к копанию в мусоре.

Повсюду валялись фрагменты тел, конечности. Пахло горелым мясом. С обгоревших пальцев ловкие, давно не мытые руки сдирали браслеты, кольца, перстни. Из карманов доставали бумажники.

К моменту прибытия ОМОНа все, что можно было снять, сняли.