Призрачно все...

— Не знаю, как ты, Паш, а я во время близости только мычу, как корова на сносях. И ничего не слышу. Хоть что мне говори в это время, я все равно мимо кассы.

— Главное, чтобы не мимо жизни, — почти по-детски рассмеялся Ворзонин, подходя к своему «Опелю Вектра». — Иного ответа я и не ожидал.

— Паш, а тот доктор, с которым меня Жанка свела… — она вдруг схватила его за рукав, словно чувствуя, что от Ворзонина зависит судьба ее любовника. Он уже достал ключи от машины. — Он куда делся? Вернее, ты куда его дел? Что с ним произошло в ту ночь? Я прочитала гору литературы, в Интернете несколько ночей просидела. Такие инфаркты бывают… Ну, тромбозы там всякие. Только я не виноватая, Паш.

— Тебя никто не винит, глупышка, — он взял ее за плечи. — Я постараюсь, чтобы тебя он вспомнил. Хотя это будет непросто.

— Он что, потерял память? — в карих глазах девушки мелькнул нешуточный испуг. — Ничего не помнит? Даже меня?

— Есть немного, — поправляя косынку на ее шее, произнес он. — Мы сейчас как раз за него боремся. И за его память тоже.

— Ну, меня-то он не должен был забыть, — подмигнула она ему. — Это было бы слишком.

— Не забудет. Это я тебе обещаю. К тому же… я должен тебе кое что сообщить. Тебе не привыкать работать со «скорой»? Я имею в виду, в тесном контакте.

— Не привыкать, — насторожилась девушка, не представляя, куда клонит Ворзонин. Она нервно стала рассматривать маникюр на левой руке. — Что ты придумал на этот раз? Раскалывайся сразу.

— Сейчас твой контакт со «скорой» будет скорее виртуальный, — ему доставляло определенное удовольствие интриговать ни о чем не подозревающую девушку. — Я введу тебя в труппу, в актерский состав.

— Там, небось, все «народные» да «заслуженные», а я — лапоть лаптем, — изо всех сил пыталась «соответствовать» Люсинда, но в редком, сдерживаемом дыхании угадывалась фальшь.

— Тебе ничего делать не надо, — буднично заверил ее Павел, снимая с сигнализации машину. — Если что, то потом, ретроспективно, так сказать. Если вдруг Изместьев о чем-то спросит, ты уж подыграй.

Включив в машине зажигание, CD-ресивер и кондиционер, он подумал, что Люсинду действительно стоит оставить в памяти Изместьева. С Ольгой у Аркадия уже вряд ли что-то получится. Ее романа с Савелием никто не мог предвидеть. Так пусть хоть с Люси утешится…

А вот надо ли привлекать Кедрача к завершающему этапу, — это вряд ли. Интуиция подсказывала, что можно обойтись без эпатажного театрала. Кедрач непредсказуем, кто знает, что сварится под его нестриженной шевелюрой на этот раз. Нет уж! Больше делиться секретами с одноклассником Павел не намерен.

«Сам справлюсь!» — с этой мыслью он выжал сцепление и начал выруливать на набережную. В руках чувствовалась дрожь: так всегда случалось, когда ему предстояло сделать что-то ответственное. Он был уверен, что одним махом решит все проблемы.

Теперь — Ольга… Та самая смущенная и застенчивая, доверчивая и обидчивая. Последние дни он непростительно много о ней думал. Фактически ее семья разрушена. Муж неизвестно где. Сын — в тяжелейшем состоянии в палате реанимации. Вряд ли выкарабкается. Она осталась совершенно одна…

Человек в ее положении катастрофически нуждается в поддержке, в понимании, в заботе. Душевная неприкаянность не может продолжаться сколь угодно долго. Это дорожка в невроз, если не в более серьезные диагнозы. И здесь на его плечи ложится колоссальная ответственность. Кто, если не он, оградит Ольгу от всего этого. Пусть оградить не получится, но максимально смягчить удар того, что на нее обрушилось…

Он гнал машину по улице Луначарского в сторону городского токсикологического отделения, поскольку знал, что Ольга находится сейчас возле своего сына. Бедная женщина! Где она еще может находиться в такие моменты?! Ворзонин был уверен, что встретит ее там.

Он нашел ее в узком больничном коридоре на стуле возле дверей с надписью «палата интенсивной терапии». По бледному лицу и кругам под глазами он понял, что Ольга давно не спала.

— Он на аппарате, — бесцветно сообщила она. — Не выходит из комы. Прогноз, как говорят врачи, неблагоприятный. Такие предупредительные… Я все понимаю, но откуда они могут знать? Они не боги!

— Понятно, не боги, — закивал Ворзонин, присаживаясь на стул рядом. — Ты-то как? Когда спала последний раз?

— Я? А что я? — словно спохватившись, Ольга начала озираться вокруг. — При чем здесь я? Не обо мне речь. Он всегда выходил из комы. Так долго еще не было. Что-то случилось, передоза, наверное… Хотя на него это непохоже. Он умный, все понимает…

— Он у тебя классный… Настоящий мужик.

Что он несет?! Она ж не дура, неприкрытую фальшь тотчас раскусит. Ольга не знает, что он в курсе всех ее с сыном отношений. Лучше помалкивал бы! Как там в рекламе: иногда лучше жевать, чем говорить.