Привычка умирать

— Им теперь выйдет специальное разрешение за подписью Президента наших жен и дочерей насиловать, — вставил свое едкое замечание Леха Конопатый, сроду не имевший — но это неважно — не то что дочерей, но даже и жены. — Сорт первый, — сказал он, — для которого закон не писан!

— А мы, значит, мусор замордованный, — зловеще уронил Нокаут.

— За… во все дыры, — уточнил Конопатый.

— Рабы мы для них, скотина, а не люди! — взвился голос Архиерея.

Да, с точки зрения властей и люксов, они всегда и были тупой скотиной, покорно поколение за поколением тянущей свою лямку. И не раз уже обсуждался между ними, их дедами и прадедами вопрос униженных и оскорбленных, затертый до вселенских дыр, до безысходности. Но что-то перевернулось с недавних пор в сонных душах, разбуженных манящими отблесками воссиявшего только для “чистых” бессмертия. Реакция назревала, и возникшая на пороге трактира босая девчонка, талантливо притворившаяся избитой и уж наверняка изнасилованной, стала катализатором.

— Пошли, ребята! — коротко рыкнул отец несчастной жертвы, срываясь с места. Порохом Эда прозвали еще в юности, за взрывной характер, с годами он стал менее реактивен и более рассчетлив — не отсырел, о нет, еще как взрывался! Но теперь его “взрывы” специалисты назвали бы узконаправленными.

Было около двенадцати ночи. К часу все трактиры города гудели, как растревоженные ульи. В полвторого уже и сам город, вместо того, чтобы спать, подозрительно наливался огнями. В три часа разъяренная, тем не менее хорошо организованная толпа внезапно штурмовала Центральный портал. Совершенно не готовая к этому охрана пыталась вызвать подмогу, но едва успела через него бежать. Завладев портальной сетью, мятежники подняли бунт по всей линии “Орск”: на ряде планет были остановлены базовые предприятия — в основном, горно-обогатительные комбинаты; несколько партий бунтовщиков сумели прорваться в серединные миры, прежде чем пришло распоряжение о блокировке доступа с бараков всех категорий.

* * *

Подготовка к акции потребовала, как я и предполагал, около суток. Помимо чисто технических деталей необходимо было внушить Жен уверенность в нашей грядущей безоговорочной победе и непременно выкроить время, чтобы хорошенько выспаться.

К маскировке я собирался приступить с утра, когда Жен вернется из вояжа по магазинам, прикупив кое-какие детали антуража (в частности, строгий черный костюм и очки). Она порядком задержалась, а когда появилась — возбужденная, одичавшая какая-то за два часа хождения по маркетам, то сразу кинула пакеты и бросилась включать визор, совсем мною за делами позабытый.

— Что там стряслось-то? — спросил я, имея в виду большой мир, откуда она вернулась в столь вздрюченном состоянии. — Революция, что ли?

— Не поверишь, но ты почти угадал! — воскликнула она, возясь с настройкой. Что-то там не ладилось, связь барахлила, и Жен сквозь чертыхания стала понемножку выдавать информацию: — Представляешь, меня сейчас чуть не арестовали! Полчаса держали в “отстойнике” у “Глобала” и со мной еще с десяток человек — проверяли документы! Я там от “сокамерников” такого наслушалась! Будто бы взбунтовались все бараки с индексами “Ж” и “Т”, рабочие захватили порталы, которые не успели сразу перекрыть, так они ринулись в серединные миры, толпами носились по городам, грабили, требовали бессмертия…

— Ну и ну! — только и сказал я, тут как раз связь наладилась, и Жен стала искать новости, в надежде (нашей общей) узнать, что же там в действительности стряслось, пока мы здесь на периферии в нашей консервной банке нежимся.

Сообщения оказались не столь устрашающими, как слухи, но очень уж противоречивыми, что говорило о полной неготовности властей подвести под случившееся прочную базовую враку. Один канал оповещал, что в некоем Сарапуле-Т20 произошло землетрясение силой в пять баллов, неуправляемые рабочие массы кинулись в порталы и в состоянии аффекта попали в цивилизованные миры — отсюда и смятение, произошедшее на улицах нескольких крупных городов. Другой рассказывал, что бараки под индексом “Т” осуществляли комплексную операцию по обмену рабсилой, в программу переброски людей закралась ошибка, в результате чего дикие народные массы попали в цивилизованные миры и принялись в них безобразничать. Третий докладывал о некоем благотворительном мероприятии, имеющем целью облагодетельствовать лучших представителей рабочего класса, организовав им коллективные экскурсии в центры просвещения и культуры, но оголтелые народные массы, попав в цивилизованный мир, вышли из-под контроля и… Ну, дальше понятно, что стали делать. Последний пункт — о несовместимости работяг с цивилизованным обществом (на их же хребтах, между прочим, стоящем), доказательством чего явились чудовищные акты вандализма, звучал везде почти слово в слово. Показывались репортажи с мест событий; то есть выход рабочих “в свет” действительно состоялся, насчет же подоплеки приходилось только гадать, либо обращаться за информацией к Алексу.