Привал странников

Алик присматривался к Леониду, а Роман уже присмотрелся, знавал в свое время подобных, — сидел, покуривал, размышлял сам по себе.

— Так что же все-таки собираешься делать? — повторил свой главный вопрос Смирнов.

— Пойду по наркоманам, по их связям. Судя по тайнику, группа сбита весьма и весьма серьезная.

— А тайник? Тайник серьезный?

— Да нет, кустарщина, времянка. Судя по всему, одноразовый.

Встал и Смирнов, подошел к окну, глянул через окно на крышу и тронул Леонида за плечо:

— Что ж не поинтересуешься, о чем мы с Трындиным сегодня разговаривали?

— Жду, когда вы сами скажете, Александр Иванович.

Кухня окном своим выходила на другую сторону, и поэтому Смирнов повел Леонида на балкон.

— Вон в том доме, — Смирнов показал в каком, — до вчерашнего дня помещалось кооперативное кафе "Привал странников". Мы вчера втроем в нем весьма мило пообедали. А сегодня утром его как и не бывало. Вот по этому поводу мы с Трындиным сегодня очень удивлялись. Вчера заведение по всем правилам — с вывеской, тентом, занавесочками, а сегодня корова языком слизала.

— А был ли мальчик-то? — расхоже вопросил Леонид.

— Был, был, Леня. И не один мальчик-то. Поинтересуйся, а?

— Поинтересуюсь.

— И мне сообщи.

Капитан Махов записал телефон и ушел.

— Не наработался, Саня? — спросил Алик.

— Не наработался. — Смирнов налил себе коньяку, выпил рюмочку. Думал, что наработался, оказывается, нет. Да и время сейчас такое работать.

— Но не нам, — сказал Алик.

— Это почему же — не нам?

— Сегодня — это уже не наше время. Мы свое время отдали неизвестно кому, проиграв пятьдесят шестой.

— Пятьдесят третий, Алик, — возразил Смирнов. — В пятьдесят третьем надо было готовиться к пятьдесят шестому. А мы служили, полагая, что все идет как надо. Но ведь еще не поздно, братцы!

— Еще не вечер, еще не вечер, — гнусаво спел Роман.

— Сколько тебе лет, Саня? — ласково поинтересовался Алик.

— Шестьдесят пять.

— И старческой любви позорней сварливый старческий задор, продекламировал Казарян.

Смирнов задохнулся от злости и глазом прицелился: не дать ли Ромке в рыло? Алик положил ладонь на его сжавшийся кулак, а Казаряну сказал:

— Зачем же наотмашь?

— Ну, Ромка, это я тебе припомню, — выпустив пар, пообещал Смирнов.

— Так узнавать в ОДТС насчет хлорвинилового кирпича? — как ни в чем не бывало поинтересовался Казарян.

— Узнавать.

Поздним утром, предварительно досмотрев "Крестного отца", Смирнов тщательно запер бордовую дверь (Алик по суетным своим делам убежал раньше), спустился на лифте и вышел на волю. Та сторона переулка была солнечной, и он поспешно поковылял туда, в тепло. Поковылял потому, что был без палки. Греясь на солнышке, ждал шального такси и разглядывал помещение бывшего "Приюта странников". Там все было так, как вчера. Таксомотор забрел в этот переулок минут через десять. Расслабленно вздохнув, Смирнов приказал:

— На улицу Горького.

Таксист был недоволен — на лице было написано, — но ничего не сказал: инвалид влез. По набережной до Каменного моста, вдоль Александровского сада, вокруг гостиницы "Москва". Только начали подниматься к Советской площади, как Смирнов решил:

— Здесь.

За все про все — рубль двадцать. И — в магазин "Подарки". На втором этаже нашел то, ради чего сюда приехал. В особой подставочке ежом торчали самшитовые трости. Долго трепал нервы продавщице, тщательно подбирая трость поудобнее. Выбрал наконец, заплатил непомерную цену и сквозь толпу провинциалов, через двери пробился на улицу Горького. После любимой невесомой камышовой самшитовая была тяжестью, кочергой, оружием. С палкой можно и муниципальным транспортом. Смирнов спустился в метро и доехал до Комсомольской площади.

Уже в электричке решил, что надо ехать до Болшева. Раз квартира номер 178, значит, дом здоровенный, такие Калининград ближе к Костину строит. Тайнинская, Мытищи, Подлипки. Мелькнул внушительный горб водовода, пробежал мимо сильно поредевший Комитетский лес, и вот оно, Болшево.

На остановке доброжелательные бабы подсказали, на каком автобусе ехать. Доехал и разыскал дом 16 "а". Здесь. Пятый подъезд, пятый этаж. Позвонил. Не опасаясь, открыла пожилая, огорченная на всю жизнь женщина.

— Мне бы товарища Шакина повидать, — объяснил цель визита Смирнов.

— Твой товарищ "козла" забивает, — ответила женщина и захлопнула дверь.

Во дворе, узком и необжитом, было пусто. Пришлось обратиться с вопросом к подъездным старушкам, которые охотно объяснили, куда ему идти.

Приют доминошников находился в зачахнувшей рощице, на которую наступали новостройки.