Привал с выдернутой чекой

– Надо знать пути. Покажи карту, – потребовал он. Я не колебался ни секунды, достал и раскрыл перед ним секретный документ. Признаться, после всего сказанного и после столь умело начерченного плана я нисколько не удивился, когда старик, взяв карту, быстрыми движениями сориентировал ее на местности. Подполковник оказался прав: наш уважаемый старец был непрост, ох как непрост! Похоже, тот еще перец! А тем временем старик все той же палочкой уверенно показал на небольшое, расположенное неподалеку от Аквашоро́ха? селение. – Видишь?

Я кивнул.

– Это село разрушено войной, и сейчас там никто не живет. Вот на этой схеме несколько его улиц, – палочка ткнулась в один из планов, – но тебя должен интересовать только вот этот дом.

– Что в нем? – спросил я, надеясь, что наконец-то хоть чуть-чуть в конце тоннеля забрезжила искорка, отражающаяся от цели нашего задания.

– В одной из его комнат начинается подземный ход. – Голос старика обрел вдруг твердость, я даже понадеялся, что смерть его все же не заберет. – Он ведет в здание, расположенное на центральных улицах древнего города. Вот сюда. – Старик показал на точку во втором из его планов. – Вам надо дойти до площади, посреди которой вы увидите… – мои минутные надежды оказались тщетны, старик сдержал стон, губы его искривились болью, – площадь… высокие колонны… – Ему снова стало не хватать воздуха, дыхание сделалось затрудненным, видимо на то, чтобы чертить и показывать планы, у него ушли последние, перед тем собранные в кулак, силы. – Запоминай, запоминай, не записывай, никто не должен знать… Предатель все еще жив, мы так и не смогли распознать его, – прохрипел он сокрушенно. Выпустил из руки прутик и повалился на спину, я едва успел его подхватить и осторожно положил на войлок. А в голове у меня крутилась только что сказанная фраза: «Предатель жив, мы так и не смогли распознать его…»

Теперь стала понятна причина той самой сверхсекретности, с самого начала окружавшей наше задание. Предателем мог быть где угодно.

– …Запоминай, – Старик уже говорил тихим шепотом, и я не мог понять: от того, что боялся, что его услышат лишние уши, или от завладевшей его телом слабости. – Запоминай, – в который раз повторил он.

– Я внемлю, – слегка высокопарно заверил я и полностью обратился в слух.

– Третья по счету от заката колонна хранит тайну входа. Найди отпечатки перстов строителя, первый из которых находится… – Старик начал перечислять мне последовательность моих будущих действий. Действий, видимо когда-то им самим заученных наизусть, но ни разу в жизни ему так и не пригодившихся. Он никогда не был там, куда отсылал меня! Никогда! И тогда я понял, почему с такой легкостью старец, уважаемый старец, бежал всю предыдущую ночь. Его несла на крыльях надежда прикоснуться к реликвии, прикоснуться к тайне, к тайне, которую он оберегал всю жизнь, к тайне, которую оберегали его предки – многие поколения до нас. И вот когда заветная цель их жизней стала так близка, он беспомощным кулем лежит и умирает в безжизненной расселине. Умирает, так и не прикоснувшись к божественной мудрости. Впрочем, как и многие до него. Какая ирония, недотянуть один день, и какая горечь.

Я попробовал представить, что может чувствовать умирающий старик, и не смог. Как не смог бы заглянуть в его душу, душу человека, отказавшегося от житейских благ и кровных уз ради противостояния злу.

– Спустившись в подземелье, ступай все время по пути солнца, – шептал старик, и я едва слышно ему вторил. – Не сворачивай в комнаты, ничего не трогай, когда увидишь лестницу, идущую вниз, остановись…

Продолжая шептать, он сообщил мне, как обнаружить потайную комнату, я запомнил.

– Дверь откроешь ключом. – С этими словами он как фокусник вытащил откуда-то из складок одежды и подал мне фигурный ключ.

Я со спокойной торжественностью принял его.

– А этим жми отпечатки перстов строителя. – В ладони его левой руки появилась небольшая каменная палочка-ступка.

Я взял ее и, приложив руку к груди, в знак почтения тихо спросил:

– Уважаемый, кому надлежит доставить реликвию?

Старец на пару секунд закрыл глаза, будто таким образом ожидая прозрения, затем широко распахнул их.

– Футляр с книгой передашь генералу Юрьеву. Ты видел его, – сказал он, и на его губах на миг мелькнула неожиданно легкая улыбка, будто он наконец-то сбросил с себя неимоверную тяжесть.

Я утвердительно кивнул. Относительно подполковника мои догадки оказались верны. А старик поднял руку, привлекая мое внимание:

– Не открывай футляра-короба, тебе это ни к чему… Во многих знаниях много печали, – посоветовал он, деликатно намекая на то, что много знающие долго не живут.

А я мысленно хмыкнул и с нарочито покорным согласием кивнул:

– Сделаем все как ты сказал, уважаемый.

– Хорошо. – Казалось, он был удовлетворен моими ответами, но продолжал беспокоиться. – Помни главное: что бы ни случилось, книга должна уцелеть… Она один из трех последних лучиков, способных пробить мрак тьмы и принести надежду.