Притворись моей

– Бл*дь.

Мужчина резко разворачивается. Вместе со мной. Подхватывает, усаживает на комод, вклинивается между моих ног. Я шумно охаю. Этот же звук застревает в моём горле. Глеб сжимает мои бёдра, притягивает к себе, вдавливая в свой пах. Комод – не такой уж и высокий. В отличие от самого Глеба. На мне – вельветовый сарафан, подол задирается чуть ли не до самой талии. На Филатове – вовсе ничего. Твёрдая плоть упирается между моих ног. Я так и не могу выдавить из себя ничего вразумительного. С большим усилием втягиваю в себя воздух. Кислород – как раскалённая лава. Жжёт лёгкие, заставляет раз за разом хватать живительные вдохи ртом. Голова идёт кругом. И я не помню, в какой момент сама же обвиваю мужской торс ногами. Где-то между вторым или третьим поцелуем, захватившим в плен оставшиеся крохи моего рассудка.

– Бл*дь, Дюймовочка, ты хоть понимаешь, что делаешь?

А должна?

– Просто заткнись и поцелуй снова.

Это точно я говорю?

Должно быть меня подменяют.

Обычная-я совершенно точно не ведёт себя столь развязно. Не подчиняется требовательным ласкам. Не выгибается в чужих объятиях. И уж точно никогда сама не тянется навстречу тому, что может погубить… Но я тянусь. Целую в ответ. Столь же жадно. Вздрагиваю от его прикосновений, пока чуть шершавые сильные ладони гладят мои бёдра, ягодицы, смещаются к пояснице, а затем обратно. И сама же, по собственному желанию исследую крепкое мощное тело, царапаю кончиками ногтей широкие плечи, снова веду ими вдоль груди, запоминая каждое очертание литых мышц живота, и ниже… Его член ощущается в моей сжатой ладони шокирующе правильно. Не смотря даже на то, что я едва ли в силах полностью сомкнуть пальцы у основания. Я веду вверх-вниз. Обратно. Он ощущается твёрдым, как сталь, но в то же время почти бархат. Странное сочетание. Несовместимый контраст в моей голове.

– Бл*дь, Варя! – слышу всё такое же хриплое, почти озлобленное.

Сжимаю хватку сильней. Не останавливаюсь. На моих пальцах остаётся невидимый отпечаток каждой вены, что столь явно проступает на возбуждённой плоти, которую я не прекращаю ласкать. Снова и снова. Наслаждаясь каждым новым рваным выдохом своего партнёра. Его дыхание всё тяжелее. Поцелуи – жалящие, почти жестокие. Будто не целует. Наказывает. Всю душу из меня вытянуть собирается. А я и не сопротивляюсь. Пусть берёт, что хочет. Я тоже хочу, чтоб взял. Потому и не скрываю своей улыбки, когда чувствую, как он дёргаётся и изливается в моей руке вместе с последним поцелуем.

– Ты… – шепчу ему в губы.

Я так и не отпускаю его. Не отстраняюсь, с прямой спиной выдерживаю то, как он наваливается, подавшись вперёд, уткнувшись лбом в мой лоб, с полуприкрытыми глазами. Я собираюсь сказать не только это, намного больше, но…

– А вот и печеньки прибыли! – разносится по всей квартире.

Слышно просто превосходно, невзирая на то, что голос звучит из прихожей, ведь дверь в спальне совсем не прикрыта. Мои глаза округляются сами собой, едва я вспоминаю про последнее.

– Ох ты ж!..

Глеб тоже напрягается. Зажмуривается на секунду. Его ладони на моей талии сжимаются в кулаки.

– Отпусти, – прошу тихонько.

– Мы ещё не закончили, – мрачно отзывается он.

Ну, в этом вопросе я бы поспорила…

Но не спорю.

– Хорошо, – произношу покладисто, предпринимая попытку самостоятельно сползти с комода.

Сползти самостоятельно мне не позволено. Мужчина сам снимает меня с предмета мебели. В коридоре довольно отчётливо доносятся чужие шаги и он торопливо поправляет на мне подол сарафана.

Качаю головой.

– То есть, тебя только мой внешний вид не устраивает, да? – язвлю нервно, шаря взглядом по комнате в поисках единственного былого прикрытия Глеба.

Полотенце валяется в паре шагов, я подхватываю тряпицу и буквально впечатываю её в мужчину, прежде чем выбежать за дверь, торопливо прикрывая ту за собой.

В квартиру возвращается не только оповестившая на всей громкости о печеньках Ариша, но и мама. И если родительница как ни в чём ни бывало сворачивает в гостиную, унося выпечку в плетёных корзинках, то сестра останавливается в коридоре, сканируя меня придирчивым взором.

– Проснулся? – проговаривает едва слышно, покосившись на захлопнутую мной дверь.

– Угу, – киваю, также используя максимально тихую тональность.

Ариша подозрительно прищуривается.

– Давно?

Ничего не говорю на это. А ещё прячу руки за спину.

– Ты сама чего так долго? – шагаю навстречу сестре, подталкивая ту в сторону кухни.

Близняшка не спешит отвечать. Сперва удостоверяется в том, что нас не слышно. Оказавшись на кухне, плотно притворяет за нами дверь.

– Старалась побыстрее, но там обследование такое, будто не рожать, а в космос отправлять собираются, – пожимает плечами. – Потом, как избавилась от сопровождения, переодевалась у тёти Наташи, маму забрала.

Никак не комментирую, иду мыть руки.

– А ты чего такая злая? – по-своему расценивает мою реакцию Ариша. – А-аа… – замечает и то, что я делаю.

Вернее – от чего избавляюсь.

– А ты чем тут занималась? – интересуется елейным голоском.