Пришлые и ушлые (СИ)

— Пять серебрушек?

— Я в доле! — вмешался третий.

— Поднимаю!

— Эй, эй, только без твоих штучек! Магия тут — спору конец, ты в прогаре! — встревожился воин–спорщик.

— Я правила знаю — обиженно надулся маг.

— Вот и отлично — весело кивнул третий.

— И калечить нельзя, ты это тоже помни, третьего дня приказ читали про дураков из 18 патруэля, так что имей в виду! — напомнил второй воин

— Да что вы дуете мне в задницу! Не первый выход! Всех сдадим в лучшем и надлежащем виде!

— Кстати толстый вроде как дохнуть собрался — тревожно заметил один из воинов.

— Это я сейчас поправлю — покладисто заметил маг, потер ладони, разогреваясь перед заклинаниями и подойдя к постели с раненым, достаточно умело провел пассы лечения, восстановления крови и заживления ран. Лекарка не могла не признать, что этот, хоть и мужчина, а понимает в магическом ремесле лечения весьма неплохо.

— Шорг Невинный взгляд, он же Бархатные глазки у меня не помрет, он у меня прибудет в Подземелье Справедливости целеньким и крепеньким. Что молчишь, жирная тварь? Ответить не можешь? Конечно, не можешь. Ничего, у Искателей Справедливости будешь птичкой петь, там вашу крысиную людскую породу любят. Потрошить. Ладно, куда красотку положим? На полу грязно и жестко, а тут вся постель в кровище.

— Чистоплюй, право. И не жестко на полу, она вон какая подстилочка. Мягонькая.

— Ну, мы же не орки и не людишки. Должна же быть культура, в конце-то концов! Даже среди мужчин! Особенно — военных! С концами!

Двое остальных заржали. Словно шутник отмочил невесть что смешное. Наверное, это было куском из какого-то неизвестного эльфийке анекдота. Сердце у нее сжалось от тоски и ужаса, потому как воин тряхнул покрывало с постели раненого, одним махом расстелил его на свободном куске пола, перед этим носком сапога заботливо и старательно откинув в сторону обломки стула и всякий прочий мусор, потом переглянулся с магом.

— Сталактит, сталагмит, озеро?

— Три серебрушки — и я начинаю?

— А не пойдет, не люблю после тебя купаться!

— Если по три на каждого? — ехидно спросил веселый воин.

— Нет, тогда играем, дорого.

Галяэль замерла, не понимая, что они там делают, то есть понимая — для чего, но, не понимая — что. Так страшно ей не было даже в Долине, там все-таки можно было бороться за себя, хоть и понимая, что силы противостоят невиданно более мощные, а это состояние бессилия сковывало мозг ужасом беспросветным. И отвращение, и брезгливость и тоска безысходная…

Оба воина ругнулись, горделивый маг, чуть ли не облизываясь, подошел к лежащей навзничь женщине, оглядел ее похабным сальным взглядом и позвал своих сослуживцев:

— Помогите ее расположить как надо!

— Разложить, разложить. Умничаешь все, умственность разводишь, ученость ходячая — хохотнул воин, цепко схватив эльфийку за щиколотки. Ее подняли и понесли. Положили.

Галяэль даже молиться не могла, все оцепенело в ней. Только чувствовала спиной и затылком всякие неровности пола, которые не скрыло покрывало. Выигравший первенство в этом гнусном состязании ученик магической школы, не торопясь, смакуя каждую секунду, подошел поближе, словно бескостной теплой рукой даже почти нежно провел по бедрам лежащей перед ним. Только вот глаза у него были никак не соответствующие этой вроде бы нежной ласке, содрогнулась Галяэль, встретившись с глазами мага. Явно не без сноровки патруэль порасстегивал застежки и ремешки эльфийской одежды сначала у женщины, потом у себя, наглядно показав, что его мужское естество готово в дело. Видно было, что он гордится своим органом. Но его спутники смотрели не на него.

— Недурная титяндра! — заметил из непросматриваемой зоны воин.

— Это да. Не рожала еще! — довольно отозвался выигравший.

— Ну, начнет сейчас тесто месить — отозвался воин.

— Любит он это дело — согласился второй.

Покряхтывая от удовольствия, ученик пристроился между раскинутых ножек эльфийки, действительно больно схватил ее за груди. Судя по звукам — воины сели на пол, беда для эльфийки обещала быть долгой.

Маг вдруг отжался на вытянутых руках, оргиастически блаженно изогнул спину, оскалился на все свои зубы и запрокинул голову.

— Но он же еще не вошел? — удивилась как-то отстраненно эльфийка. Ей казалось, что все это не с ней, не может быть, чтобы было с ней!

Насильник плашмя грузно, словно бурдюк с водой, рухнул на жертву.

— Да он же не дышит! — опять же словно о чем-то постороннем подумала Галяэль. Повернуть голову она не могла, потому не видела, что происходит сбоку, только прошуршала солома под чьими-то сапогами. Потом хозяин сапогов не спеша вошел в просматриваемую зону. Третий воин патруэля, тот, который был самым незаметным. Не обращая внимания на неестественную замершую парочку, он прошел, не теряя времени к постели с толстяком.

— Ухорез тебя ждет. Поэтому сейчас буду снимать заклы, а ты уж будь любезен не веди себя глупо — сказал он лежащему. Пассы руками он делал совершенно незнакомые, но толстяк скоро зашевелился, попытался что-то сказать.

— Не спеши чесать языком, еще некоторое время язык будет не слушаться тебя. Идти сможешь сам? — спросил воин.