Пришелец

Вожди кланов поднимались на каменный помост, но один за другим падали в сухую пыль площади с переломленными хребтами. И лишь когда последний из них, Круторогий Буйвол, сбросив радужный шлем, стал кругами ходить вокруг пленника, широко расставив оплетенные мышцами руки, Толкователь увидел, как Пятнистый Ягуар поднес ко рту длинную камышовую трубку. Круторогому Буйволу удалось-таки дотянуться до пленника и ухватиться рукой за его кожаный пояс. Бойцы замерли, тяжело переводя дыхание, и в этот миг из камышовой трубки вылетела короткая легкая стрелка. Пленник как бы затылком увидел ее приближенье и стал заваливаться на спину, увлекая за собой Круторогого Буйвола. Но острие стрелки уже впилось в туго натянутую кожу между шейными позвонками, и предсмертных сил пленника хватило лишь на то, чтобы пальцами вырвать из мускулистой шеи врага его хрупкое горло, напомнившее Толкователю ободранную змею.

На плоское каменное возвышение вновь поднялся Певец. Он встал над сцепившимися в смертельном объятии телами, обернулся к Пятнистому Ягуару и, прикрыв лицо золотой маской, провозгласил его Повелителем всех кланов, утративших своих вождей в смертельном поединке с бородатым пришельцем. И здесь картина стала расплываться перед глазами Толкователя Снов; снова проступил из волокнистой зеленоватой мглы пустоглазый ракушечник стены, слабо озаренный чадящим факелом, тело затопил сухой лихорадочный озноб, а в беззащитный мозг тревожной иглой вонзилась мысль о связи между стариком и далеким пленником, убитым отравленной стрелой. Все, конечно, могло быть и не так, но, вслушиваясь в таинственные крики, блуждавшие по запутанным лабиринтам в каменной утробе скалы, Толкователь догадывался, что когда-то вожди кланов были собраны на городской площади и коварно умерщвлены Пятнистым Ягуаром. Несколько раз из непроницаемого мрака подземных переходов возникали перед Толкователем немые призраки, пугая его обглоданными перьями на шлемах и высохшими струпьями разноцветной глины на лохмотьях кожи, кое-как прикрывавших светящиеся ребра и выпирающие кости черепа. Толкователь медленными шагами пятился назад, не сводя глаз с черных провалов в окружении красных глиняных колец, и, ладонью нашарив в стене галереи одному ему известное углубление, погружал в него пальцы и чуть прижимал и поворачивал каменную рукоятку. После этого движения от потолка отделялась тяжелая каменная плита и, обдав лицо Толкователя сладковатым духом тления, обрушивалась на привидение, погребая его под собой. Факел в руке гас от порыва пыльного вихря, и Толкователю приходилось выбираться из лабиринта, на ощупь определяя направление по вырубленным в стенах стрелкам.

Поднявшись в исповедальню, Толкователь Снов подавал знак двум глухонемым нэвам, и они плотно задвигали вход в подземелье тяжелой плитой, покрытой слоем грубо стесанного ракушечника. Сделав это, нэвы бесшумно занимали свои места у основания каменной лестницы, а Толкователь дрожащей рукой размазывал по стене ком глины и, втянув ноздрями две жемчужные щепотки, принимался острой палочкой выдавливать на влажной поверхности магические значки.

Иногда они складывались в столбик жертвоприношения Иц-Дзамна, и тогда наутро Толкователь сам поднимался на вершину пирамиды, своей рукой выдирал из клетки ребер трепещущее сердце жертвы и бросал его к подножию идола.

Случалось и так, что значки указывали на забытый зал, посвященный богам давно покоренного и уничтоженного племени. Тогда Толкователь призывал жрецов, они выбирали жертву, по переходам вели ее в святилище, опрокидывали на алтарь, покрытый толстым слоем пыли, взрезали горло и кропили горячей кровью маленькие каменные статуи и изображения забытых божеств, выложенные на стенах осколками ракушек и кувшинов. После этого призраки на некоторое время переставали появляться перед глазами Толкователя, но продолжали тревожить его настороженный слух приглушенными воплями и вкрадчивым шорохом шагов по широким ступеням переходов, оставляя нетронутым многолетний слой пыли на грубо стесанной поверхности камней.

Но старик не был призраком хотя бы потому, что после него в дорожном песке ясно проступали два ряда маленьких воронок от подпорок и неглубокие, чуть затекшие по краям отпечатки босой ступни. По приказу Толкователя одна из весталок собрала один такой след на плоское золотое блюдо и доставила его в исповедальню. Он легким кивком головы поблагодарил ее и поднятой рукой сделал знак молчаливым нэвам.