Пришелец

В последнюю ночь перед Играми две тусклые плошки по углам хатанги горели до тех пор, пока в них не иссякло масло. Игроки тщательно примеряли и подгоняли купленные днем наплечники, наколенники и, обвязав голени и предплечья узкими упругими пластинами из китового уса, подставляли их под мощные удары жилистых кулаков Дильса и Свегга. Сами воины вначале отказывались надевать доспехи, больше полагаясь на собственную увертливость и крепость тренированной надкостницы, но после того, как Норман наотмашь рубанул Свегга по ключице рукояткой конского хлыста, воин, скрипя зубами и потирая ушибленное место, тоже достал из общей кучи выпуклый двойной панцирь и, морщась, стал продевать голову и руки в его обметанные жилистой шнуровкой отверстия. Края панциря трещали, шнуровка лопалась, но упрямый Свегг не привык бросать какое-либо дело на полдороге и успокоился лишь тогда, когда доспех стал похож на плетеную рыболовную вершу, изгрызенную целым семейством бобров. Тинга, нашивавшая на кожаный шлем Бэрга чудом сбереженную в пути воронью лапку, затянула жилу тугим узелком и, передав мужу законченную работу, взяла у Свегга раскуроченный панцирь. Бегло осмотрев доспех и выдернув обрывки шнуровки, она вдела в костяную иглу новую жилу и стала надставлять растрепанные края полосками от налокотников. Но не успела она закончить и одну сторону, как над последним догоревшим фитильком поднялась змеистая струйка дыма и внутренность хатанги погрузилась во тьму.

— Подлей масла в плошки, Люс, — сказал Норман, щелкая кремнем огнива и направляя искру на кончик трута.

Пушкарь нашарил в углу под светильником скользкий от масла кувшин, встал на каменную скамью и, поднявшись на цыпочки, накренил узкое горлышко над краем плошки. Но в этот миг на тощее плечо Люса упал крупный темный комок и, распластав перепончатые крылья, ткнулся в шею пушкаря тупой ушастой мордочкой. Люс тихо вскрикнул, выронил кувшин, и он, ударившись об угол скамьи, с хрустом разлетелся, забрызгав маслом и забросав угловатыми осколками сидящую над шитьем Тингу. Крылатый ушастый зверек с писком ринулся к окну, залитому голубым лунным светом, и, с неожиданной силой пробив сухую кожаную перепонку, вылетел в пустое пространство над безлюдной площадью.

— Это все масло, Люс? — спросил Норман, раскуривая трубку.

— Да, командор, — сокрушенно пробормотал пушкарь, осторожно соскальзывая с края скамьи и потирая ладонью место укуса.

— Скверно, однако…

— Ничего, командор, я сейчас, сейчас… — засуетился Люс, топча осколки кувшина и собирая разлитое масло обрывком хламиды. — Вы тут пока побудьте, а я сбегаю, достану…

Он быстро скрутил из обрывка тугой коротенький жгут и подошел к Норману, отыскав его в темноте по огоньку трубки.

— Куда ты пойдешь в такую темень?.. Сиди!.. — сказал Норман, погружая кончик жгута в дымящийся кратер чубука.

— Ну, есть тут неподалеку одно местечко, — быстро зашептал Люс, — в общем, одна вдова…

— Безутешная вдовушка?.. — усмехнулся Норман, опуская вспыхнувший фитиль в подставленный Люсом осколок.

— Ну, не то чтобы совсем уж безутешная… — поморщился Люс. — Ну, в общем, я скоро вернусь…

С этими словами пушкарь передал Бэргу заменивший плошку осколок и, ссыпав в кожаный мешочек переданные ему со всех сторон монеты, легкой бесшумной походкой направился к выходу.

— Люс, погоди! — окликнул его падре.

— В чем дело, святой отец? — обернулся пушкарь.

— Прижечь надо, — сказал падре, приближаясь к нему с горящим фитилем, — подставляй шею!

— Да бросьте вы эту ерунду! — отмахнулся Люс.

— Делай, что велено! — строго одернул пушкаря Норман. — Сказано: подставляй шею — вот и подставляй!

— Время, командор, время… — заворчал Люс. — Вот сбегаю за маслом, а уже потом…

Он опять двинулся к выходу, но тут в дверном проеме возникла массивная фигура хозяина хатанги.

— А ты откуда такой вылупился? — негромко заговорил Люс, приближаясь к нему шаткой развинченной походкой. — Не спится, да?

— Ц-ха! — строго сказал хозяин, решительно перекрывая выход из хатанги.

— Ах, цха? — воскликнул Люс. — Будет тебе и цха!..

Он вольно бросил вдоль тела тощие жилистые руки и, выдернув из-за ремешка на голени узкий трехгранный клинок, остановился в двух шагах от хозяина.

— Назад, — коротко приказал Люс, молнией выбросив перед собой клинок, — быстро! Шри гуа ка, пузатый!..