Приручи меня, если сможешь

— Ты же понимаешь, что сюда в любой момент может кто-нибудь зайти? — вскидывает бровь, поднимается на ноги, качает головой с осуждением и долей умиления.

Окидывает быстрым взглядом раздевалку, толкает меня в сторону душевых и уже там, где наши тела спрятаны от лишних глаз, измывается над моим телом, как может.

И так каждый день. Даже не так: каждое утро моя рука налапывает ее задницу, даже еще сонный сгребаю ее лапами и кладу на себя сверху. Она сонная и неадекватная, возмущается, пытается вырваться, а я не отпускаю, жадно целую ее губы и заставляю отвечать, а потом трахаю до ее визга и оргазма. То, как дрожит ее тело, меня просто подносит на высшую точку эйфории.

Ухожу на работу, оставляю сонное царство, и весь день только мысли о том, что будем делать вечером, куда пойдем, как долго будем гулять или развлекаться. Ей все в радость, живчик и веселая стервочка. Она ожила, и это мне безумно нравится.

Сегодня у нас должен был состояться реванш. Но чертовы подрядчики сбили все планы. Отправил Стасю на скалодром с Федором. И приказал ему ни на шаг не отходить, предупредил о шаловливых руках инструктора и его прихлебателей. Вернулся домой, ее не было, лишь смс написала, что в пути и меня ждет что-то интересное. Сразу зарулил в душ, отдраил свое тело от рабочей суеты и вышел в прихожую. Неожиданный звонок в дверь. Не понял. И куда ключи дела моя стерва?

Открываю дверь, собираясь наехать. Но то, что вижу, меня выбешивает. Я в одном набедренном полотенце, а здесь похотливый взгляд Агаты прожигает грудную клетку.

— Какого хера приперлась. Пиздуй мимо.

— Не гостеприимный ты человек, Илюшенька. Я такой путь проделала, а ты с порога гавкаешь. Может я гонец с новостями?

— Такие, как ты, хорошие новости не принесут. Что хотела и с какой целью припёрлась?

— Ну, дорогой, я не сказала о хороших. Но у меня есть кое-что, что тебя заинтересует. И я не буду говорить на пороге, — она входит в квартиру, сама приглашая себя.

Поворачивается, заценивая тем же похотливым взглядом мой вид сзади.

— Кофе угостишь? Разговор может затянуться.

— Обойдешься, — иду на кухню, чтобы сделать себе кофе и успокоиться, — у тебя три минуты, потом я придам тебе ускорение.

Нажимаю кнопку кофемашины и смотрю на Агату.

— Нет, ты определённо изменился в лучшую сторону. Конкретный, горячий, властный, совсем не тот мальчонка, который обещал накопить на кольцо для меня, — садится на стул, на котором обычно сидит моя Стася, и улыбается мне похотливой улыбкой.

— Две сорок.

— Ещё и вредный, — веселится. — Ну, ответь ты почему. Почему ты, весь такой в моём вкусе, был таким скромным мальчиком, когда у нас был шанс?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Потому что мальчик думал, что перед ним девочка, к которой нужно относиться уважительно. Отец так воспитал. Но когда тебя драли в парке, мои розовые очки разбились. Девочки так не скулят и на толстый елдак не лезут первому встречному.

На губах вместо улыбки появляется прохладная усмешка.

— Хочешь поговорить об этом? Понравилось то, что увидел?

— Если бы хотел быть вторым, то обязательно бы пристроился. А так, увы. Что хотела? — делаю глоток кофе и пусть толкько не скажет, за шкирку вытащу из квартиры.

— Практикуешь такое? — играет бровью. — И как малая, втянулась? О ней речь пойдёт.

— Две.

— Интересно. Я думала, ты будешь более заинтересован. Не тянет тебя, да? Прогадал, красавчик. Нужно было меня брать. Нет ничего хорошего в девственницах.

— Научится, я упрямый, — говорю обтекаемо и хмыкаю, — ты же на елдаках раскаталась. О чем разговор?

— Упрямый, помню, но не терпеливый. А с Настей нужно много терпения. Что если я скажу тебе, что отец собирается избавить тебя от этой ледяной курвы?

— Мне неинтересно, что собирается делать твой папаша, моя игрушка будет со мной до тех пор, пока не надоест, — говорю с насмешкой, потому что Стася мне не надоест.

— Твоя игрушка дорого стоит и ее с какой-то радости все хотят. Никогда не пойму почему, она ж никакая. И папе предлагают за неё слишком солидные деньги, даже за пользованную тобой, — прожигает меня внимательным и похотливым взглядом.

— Передай своему папаше, что я ему скальп лично сниму, а теперь пошла вон, если не желаешь, чтобы скальп был снят и с тебя, — говорю спокойно, не реагируя на вброс Агаты, мне ее пиздежь неинтересен, так же как и желание ее отца. Одно его неправильное движение, сотру в порошок с помощью одного звонка. Мне похер на эту шваль. А убирать с пути особо зарвавшихся, я уже научился.

Она в полголовы оглядывается в сторону коридора. Поднимается на ноги, делает шаг вперёд, ко мне, роется в сумке.

— Это тебе, — говорит, доставая что-то, затем звучит звук распыления чего-то, и мои глаза застилает пелена, они адски жгут, а я перестаю видеть и соображать, что за действо развернулось. Чувствую, как полетело на пол полотенце с бёдер.

— Ох, вау…

Стася