Приручи меня, если сможешь

Ушел, чтобы больше не прикасаться к ней. Хочу. Безумно. До боли за грудиной. Не получается у меня проявлять чувства, что-то останавливает. Не верю бабам. Боюсь, что опять будете больно. Она сестра той, которая испортила мою жизнь. Она дочь врага. А я ее хочу и люблю до безумия. Именно так, а не иначе. Какая-то чуйка подсказывает, что нельзя с головой нырять в нее. Но куда там. Уже там с головой и всеми потрохами. На кой черт ворвался в ту ночь в тот сраный отель? Не знаю. Зачем увидел ее и вовлек в грязь. Все сделал не так, неправильно. И взял ее неправильно и пожинаю плоды того поступка. Зажимается и боится моих взрывов, а я себя не контролирую порой. Слишком взрывной характер, нетерпение. Это мой бич. Старался с другими вытрахать всю дурь, чтобы от перевозбуждения не сделать ей больно. Не помогло. Как только вижу ее молоденькую, свежую, в соблазнительном комплекте и все, финиш. Крыша едет, гремит, падает. Кончил бурно и обильно, презерватив тому свидетель. И не смог вернуться к ней. Пусть придет в себя.

Как дальше быть? Отпустить? Смогу ли?

Уснул только под утро. Проснулся от звонка Вартана и навешал ему пиздюлей. Послал нахуй и отключился. Я неадекватный, предупреждал же. Сползают с дивана и шлепаю на кухню.

— Сделай из меня человека, Стася.

Падаю на стул, и кладу голову на скрещенные руки.

— Приготовь завтрак, а потом прибери, к обеду придут желающие на квартиру. Как только утвердим жильцов, уезжаем.

Ставит передо мной чашку с кофе, тарелку с сандвичами.

— Приятного аппетита.

Сама садится напротив с чашкой кофе и телефоном. Листает ленту инстаграма, пока пьёт кофе.

— Игнорируешь? — поджимаю губы, а потом делаю глоток кофе, — сука.

Обжёг язык так, что слезы едва не брызнули из глаз.

Поднимает недоуменный взгляд на меня. Сначала оскорбляется, приняв последнее на свой счёт, но, увидев мой взгляд, хмурит брови.

— Как ребёнок, — цедит сквозь зубы, сурово зыркнув на меня. — Свежезаваренный, кипяток же. Как целовать меня будешь с обожженным бесчувственным языком теперь?

— Значит, не буду, — хмыкаю и смотрю на свежий засос на её шее.

Когда это я успел?

— Ну и не целуй, — дразнит, — посмотрим, кому же хуже.

Встаёт со своего места, забирает мою чашку с кофе и отходит к умывальнику, берёт вторую чашку и переливает несколько раз, чтоб остудить. Возвращается и ставит на место.

— Об огурец язык не порежь, — хмыкает, кивая на мой завтрак.

— Сейчас кто-то по жопе отгребет, стерва, — смотрю на ее губы и понимаю, что язвит нарочно, только какую цель преследует?

— Уууу, мои любимые угрозы насилия, прямо утром к завтраку, обожаю, — продолжает язвить, глядя на меня. Затем смотрит на часы и снова на меня, — а к какому времени ждём первых клиентов?

— Трахну, если будешь много язвить, детка, — хмыкаю, игнорируя ее вопрос.

— Больше не буду, — отвечает язвительно.

— Стася, — повышаю голос, а сам смотрю на ее грудь, которой вчера мало уделил внимания.

— Упс, упустил свой шанс. Не ори. Не переношу крика. Пойду убирать.

— Сама дойдешь до кровати или помочь? — встаю стула и снимаю футболку, бросаю ее к ногам девушки и нахально улыбаюсь.

— Я не успею убрать квартиру, если ты будешь отвлекать меня всякими глупостями, — дразнит снова.

— Беги к кровати сама или будет хуже, — развязываю тесемки на шортах.

— Хуже это? — смотрит выжидательно, не спеша подняться, — на руках донесёшь?

Она вообще осознает, что это меня пиздец возбуждает? Этот дерзкий взгляд, поведение. И то, что в ней нет страха. Не зажимается и не готова меня сжечь только одним взглядом.

— Хочу тебя, иди ко мне.

Лениво встаёт на ноги. Кладёт палец на нижнюю губу и усмехается:

— Ты же язык обжег, как целоваться будем?

Хватаю ее за руку и тяну на себя. Влетает в мою грудь и смотрит на мои губы. Снимаю тонкую маечку и хороню ее рядом со своей футболкой.

— Ох, крошка, я же могу тебя не выпускать из постели до вечера, тебе лучше было не дергать тигра за усы.

— Не можешь, у нас дела. Поэтому давай по-быстрому, чтоб поскорее свалить к чертям из этого города. Он мне не нравится.

— Стаська, как же ты мне такой нравишься.

Я жадно хватаю ее своим лапами, целую на ходу в спальню и отключаю всех своих тараканов и заваливаю ее на кровать, с маниакальной нетерпеливость стаскиваю шортики и целую все любимые выпуклости и впадинки.

Удивлённо охает, когда я целую её там. Приподнимается на локтях, хмуря брови. На щеках румянец, теряется и смущается. Хочет что-то сказать, но растерянно закрывает рот.

— Что тебе нравится, колись, — нависаю над ней и хочу под шумок наконец-то плотно заняться ее сексуальным воспитанием.

— Когда ты целуешь мою грудь, — слегка задумывается прежде чем ответить.

Поочередно, едва касаясь кончиком языка, ласкаю соски, посасываю кожу и слишком поздно понимаю, что почти рычу, как довольный кот.

— У кого они готовы резать стекло? — улыбаюсь самодовольно.

Девчонка прикрыла глаза и закусила губу, отдаваясь на растерзание моему рту. Мычит, но не стонет, хотя хочу слышать не то, что стоны, а ее крик, только от удовольствия, не от боли.