Приручи меня, если сможешь

Вот уж не подумала бы, что эта огромная суровая гора мышц так любит целоваться. Мне не нравилось целовать его… Не так. Поцелуи это было единственное наше приятное взаимодействие и мне не нравилось, что оно мне нравится.

Целую, вжимаясь в его грудную клетку. Довольно горячо. Не так жадно, как он. Просто горячо. Понимаю, что по венам идёт приятный ток. Странный. Пугающий. Не хочу, чтоб шёл. Сопротивляюсь себе и отрываюсь от его губ.

— Будешь сырники?

— Начались?

— Да.

Неделя в безопасности. Всю жизнь ненавидела свои затянутые месячные и единственный раз в жизни рада такому раскладу.

— Сколько дней я буду на взводе?

— Семь, — улыбаюсь снисходительно и настойчиво напоминаю, — сырники. Будешь или нет?

Трет мои губы и игнорирует вопросы. Понимаю, что держится на грани.

— Ладно, как-то решим эту проблему, — давай свои сырники.

Садится за стол и добавляет:

— Кофе повтори.

Прозвучало многообещающе. Бросила взгляд на его задумчивое лицо. Отворачиваюсь. Думает, кого будет сношать, пока не сношает меня? Мои губы брезгливо дёргаются. Опять вместо того, чтобы радоваться, что меня не будут трогать, мысленно надеюсь, что он не заразит меня ничем.

Молча делаю кофе, ставлю перед ним чашку и завтрак, сажусь напротив и пью свой, порядком остывший кофе.

— Я привез тебе подарок. Если свободна, то поройся в пакетах. Они в прихожей на тумбочке. Или ты из уже проверила?

— Нет, я приучена не лазить по чужим сумкам, — ответила бесстрастно, — сейчас посмотрю.

Поднимаюсь на ноги, отставив кофе, и иду в прихожую. Вижу на тумбочке несколько бумажных брендовых пакетов, и по одному имени бренда понимаю, что внутри. Нижнее бельё. Дорогое, стильное нижнее бельё. Моего размера. У него глаз-алмаз и он определяет на взгляд? Насколько сексуально искушен этот мужчина?

Заглядываю в остальные пакеты. Несколько комплектов белья, красивых, таких, что хочется примерить, покрутиться перед любовником и поймать влюбленный взгляд. Но не в нашем случае. То есть ему бы может этого и хотелось, но мне, и не в первый день месячных. В обычном пакете конфеты, чурчхелла и зефир. Снова угадал.

— Я болтаю во сне? — возвращаюсь на кухню со сладостями. — Как ты угадал, что именно я люблю?

— Нужно знать рыбные места с хорошими продавцами. Они тысячи, таких как я и ты, обслуживают, — смеётся и доедает сырник, — красивое белье?

— Да. Тут тоже угадал. У меня слабость к красивому белью, — смотрю испытывающим взглядом.

— Ты будешь в нем шикарно выглядеть. Когда закончатся женские дни, наденешь, и я буду знать, что ты готова.

Поднимается со стула и целует меня в висок.

— А теперь одевайся, и едем в Торговый центр, нужно кое-что докупить. У меня есть планы на эту квартиру. Ее нужно сдать перед отъездом. У тебя всего хватает? Вещи, обувь?

— Перед каким отъездом? — смотрю на него, не понимая о чём он. Я думала он сказал мне обустроить тут всё, потому что собирается жить здесь.

— Через неделю мы уезжаем отсюда. Я живу не здесь.

— Куда мы уезжаем? — спрашиваю осторожно.

— Я сниму тебе в моем городе квартиру. Ты будешь жить одна. Устраивает?

— Как тебе удобно, — отвечаю, а в голове миллион вопросов.

Но весь этот миллион перебивает одна радостная мысль. Я уеду отсюда. Из этого города. Из этого города, в котором живёт мой ночной кошмар.

Мне захотелось громко закричать. Не то от радости, не то от нервов.

- Блядь! Стася! Если тебя что-то не устраивает, не держу!

Он отлетает в противоположную сторону и яростно трёт лицо.

Я врастаю в стул от того, как гремит его голос. Теряюсь. Уйти? И куда я пойду?

Беру себя в руки. Поднимаюсь на ноги. Встаю и подхожу к нему. Кладу ладонь на спину.

Вздрагивает от прикосновения.

— Что я такого сказала, что ты вышел из себя, Илья? — спрашиваю мягко, потому что боюсь спровоцировать агрессию.

Боюсь агрессии, как огня.

— Ты ведешь себя со мной так, словно я какое-то чудовище. Возможно, ты не рада, что именно я оказался тем мужиком, который выдернул тебя из привычной среды. Прости.

5

— Ты совсем берега попутал, мужчина. Ты спас меня из лап чудовища. И я просто не хочу быть тебе ещё большей обузой, чем уже есть. И морально, и материально. Поэтому я сказала, что сказала. Делай так, как удобно тебе. Я не фарфоровая. Подстроюсь.

Зыркнул как-то странно и вновь перехватил за талию, долго смотрел мне в глаза и молчал.

— А знаешь, что я ожидал услышать от твоего отца, когда предложил ему деньги за тебя?

— Что?

Будь у меня отец, нормальный, вменяемый, он не продал бы дочь за отель. Но у меня нет отца. Это животное не заслуживает своего титула.

— По минимуму то, что он сказал тогда, десять лет назад на счёт Агаты: мою дочь будет трахать достойный мужик, а не такое недоразумение, как ты. Да и видел он меня три минуты от силы в этот вечер, не удосужился проверить, кто я и что.