Принцип домино

Итак, что мы имеем, подумал он. Эдик связался с молоденькой певичкой, она уже везде за ним ездит — в качестве секретаря… Нас на бабу променял, как в песне о Стеньке Разине. Только ночь с ней провозился, а наутро… А наутро что-то произошло. Ну да, ему позвонил перепуганный Лева Разумневич и сообщил о раскрытии заговора их шефов службы безопасности. Ответственный секретарь Левиной карманной газеты, видишь ли, трахал под видеокамеру в кабинете редакции эту Юлю. А Эдик только что сам с нее слез. И, возможно, его оскорбило, что какой-то газетчик из лагеря заклятого друга стал его молочным братом. И это произвело настолько неизгладимое впечатление, что он, при всем своем уме, охотно поверил в этот самый заговор? Который на самом деле имеет место быть, поскольку он, Антон, как последний идиот, доверился Вадику. А Вадик оказался совсем не тем, что прежде. Стал рассеянным, себе на уме… И теперь надо очень хорошо думать, как быть дальше. Если еще всплывут Дима и Славик, то нам с Вадиком вообще каюк. Саша, сплавивший свою певичку Эдику и потому сразу ставший официальным любовником его супруги, а также другом «семьи», уже воротит от меня нос, и теперь самое время подумать о собственной безопасности. И не только думать, но и что-то делать. И ему, Антону, не в чем будет себя упрекнуть, если этот «чистильщика узнает, кто его заказал, и, в силу кавказского темперамента, примет единственно правильное решение.

Но это на внешнем фронте. На внутреннем следует внимательно следить за всеми Сашиным телодвижениями, кроме, разумеется, спальни хозяйки.

Поразмыслив, он позвонил Диме Гурееву:

— Димон, это я. У нас появились некоторые трудности, связанные с недопониманием ситуации со стороны известных тебе лиц…

— Я перезвоню тебе позже, — холодно ответил Гу-реев и отключил связь.

Так… Сейчас он позвонит Славику, а тот наверняка дядюшке… Тоже что-то почуяли? Черт… кажется, я поспешил с этим звонком.

Позвучавшая трель мобильного вернула его к действительности.

— Зайди ко мне прямо сейчас, — сказал Белявский.

— Вы что-то надумали? — спросил Антон.

— Вместе подумаем…

В кабинете кроме Белявского был Саша, и он, развалясь, сидел в кресле, которое обычно занимал Антон.

— Присаживайся. Вот только что опять звонил Левка и снова настаивает на немедленной встрече.

— Ну раз настаивает… — Антон пожал плечами.

— Ты садись, — повторил Эдуард Григорьевич.

— Молодой, постою.

— Не понял. И долго ты собираешься стоять? — Белявский сощурился одним глазом, что не предвещало ничего хорошего.

— Вы же видите, мое место занято.

— Ах, оно твое?.. — протянул босс.

Возникла неловкая и напряженная пауза, во время которой Белявский снова переглянулся с фаворитом собственной супруги.

— Сядь туда, — Белявский указал Саше на другой стул, стоявший немного дальше от его стола. — Он его грел для тебя почти полчаса, — сказал своему шефу безопасности.

— Спасибо, — кивнул Вадим, усаживаясь. — А я все думал, для кого его согревал я в течение трех лет.

— Ну-ну, перестаньте… — поморщился Белявский.

— А я еще ничего такого не говорил! — подал голос Саша.

Антон коротко посмотрел на него через плечо и ничего не ответил.

— Ну, все? — спросил Белявский. — Все сказали? Теперь меня послушайте. Я еду на встречу к Леве, которая состоится через час в театре у Полынцева, в его кабинете. Мы с ним договорились: по одному охраннику с его и моей стороны, которые будут возле дверей. Со мной поедет Саша. Какие соображения?

— Ну, раз вы уже все решили, — пожал плечами Антон. — Полынцев гарантировал вам безопасность и отсутствие прослушивающей аппаратуры? — спросил Вадим.

— Я только что ему звонил. Старик божился, что после нашей, вернее, твоей закладки, которую у него нашли, — указующий перст босса уперся в Антона, — другой закладки у него нет и больше никогда не будет.

— Это вы приказали ее заложить, — напомнил Антон. — Вы же всегда хотели знать, как распоряжаются вашими пожертвованиями, в том числе на искусство… А он случайно вам не сказал, кто именно ее там нашел? А то у меня есть на этот счет свои соображения.

— Сейчас не об этом речь, — отмахнулся Белявский. — И потом, зачем нам с Левой подслушивать самих себя?

— Действительно, — согласился Антон.

4

В Москве Гера направился в прокуратуру прямо с поезда. Померанцев ждал его у себя.

— Оказывается, перед гибелью эти журналисты с кем-то вели интенсивный разговор по сотовому, — сказал Гера прямо с порога. — И этот сотовый, принадлежащий Лагутину, сейчас лежит в питерской прокуратуре. Вот распечатка его звонков. Видишь? Это номер телефона любимца публики Олега Быстрова… Здравствуй, Валер, какие трудности?

— Здравствуй, если не шутишь, — отозвался тот. — Надеюсь, по дороге сюда ты составил запрос в телефонную компанию на распечатку звонков Быстрова?

— Что я, лошадь?.. — сказал Гера, положив соответствующую бумагу под нос начальнику и плюхнувшись в свое кресло. — Вот набросал кое-что. Пусть Зоя отнесет запрос на подпись, и, чует мое ретивое, скоро мы опять получим несказанное удовлетворение от нового и куда более результативного общения с Олегом Ивановичем Быстровым.