Принцип 8

На корабле их находилось всего трое. С одной стороны, это увеличивало мобильность экипажа, но, с другой стороны, потеряй они, например, капитана, что будут делать дальше? Ни Ёжик, ни Дубнер водить корабль не умели... Друзья старались не задумываться о подобном развитии событий, а Волковскому, судя по его виду, было всё равно: он либо очень удачно играл в морского волка, либо на самом деле стал им за годы, как он говорил, лихих странствий.

Спервоначала корабль справлялся с непогодой – да что там, с настоящим штормом! Уверенно и решительно преодолевал он волны-великаны и уворачивался от скал, когда те вырастали на пути. Но вот настал момент, когда погодные условия и, как следствие, видимость ухудшились настолько, что Волковскому пришлось обратиться к Ёжику с просьбой.

- Ты же умеешь игрой на гитаре стихиями управлять? – без обиняков завязал он разговор.

- Ну да, вроде того, - проорал в ответ Ёж.

- Ну так управляй! Иначе до места не доберёмся.

- Но это очень опасно...

Койот не дал договорить:

- Плевать. Играй! Иначе не доберёмся, тебе говорю!

И Ёжик, сбегав в каюту за «Везеркастером» - инструмент был в футляре и надёжно привязан к кровати, чтобы не повредило во время шторма, - вернулся на палубу уже с гитарой.

Встав напротив носа судна, он сыграл пару спокойных нот. Делать это было волнительно, памятуя то, как закончилось его последнее общение со стихией. Но впереди, кажется, откликнувшись на «зов», облака принялись терять свой густой налив и чуть поредели. Ёж продолжил играть в том же духе, и прямо по курсу обстановка отчасти наладилась – настолько, что Волковскому удалось вовремя заметить скалы и повести «Крошку дальше»; койот даже прибавил скорости.

- Продолжай, продолжай! – подбодрил он громогласным криком с капитанского мостика и молнией ринулся назад, к оставленному, зафиксированному на несколько секунд штурвалу.

Что ж, Ёжик продолжал играть. Он вспоминал все придуманные и «услышанные» раньше вещи и сочинял на ходу новые, стараясь их не забыть, на всякий пожарный, и импровизировал, почти всегда по-разному. То погода логично реагировала на музыкальные экзерсисы, делаясь тише, когда гитарист исполнял что-нибудь лёгкое и проникновенное, то приходилось подключать абстрактное мышление и играть нечто более сложное. А случалось, что катаклизмы, вероятно, в виду их парадоксальности, реагировали на ноты в обратном порядке: например, чтобы избавиться от особо «злостной», массивной и угрожающей, тучи, Ёжику пришлось на звуке ЖЖЖЖ изобразить на гитаре инструментальную основу песни «Master Of The Night» - «Властитель Ночи», в которой рассказывалось о кошмарном повелителе мрака. Иногда короткохвостый напевал, иногда играл молча, но в целом, если не считать парочки неудач, справляться – вернее, общаться – с паранормально-аномальной стихией ему пока удавалось.

Чем же мог быть обусловлен неуспех? Сейчас, в паре случаев, и в тот раз, когда их едва не поджарила молния? Бессознательно водя пальцами по струнам, Ёжик поразмыслил на эту тему и пришёл к выводу, что материя реальности очень тонка, ввиду чего очень по-разному реагирует на парадоксальные раздражители, каковыми являются катаклизмы.

- Берег! – неожиданно завопил Волковский. – Вижу берег!

И тут произошло страшное.

Отвлечённый возгласом капитана, Ёжик воззрился вперёд, и его руки, упав на струны, случайно сыграли диссонирующий аккорд. Катаклизмическая природа, словно только того и ждала, немедля отозвалась на душераздирающие звуки, да ещё и жирно сдобренные ЖЖЖЖ.

Мгновенно собралась прямо над головами Ежа и Дубнера могучая туча.

- Берегись! – закричал бобёр.

Толкнул Ёжика и упал сам.

Вовремя! Из могучей тучи вылетела жирная молния и, ослепив присутствующих, ударила в палубу корабля, да с такой силой пронзила её, что выбила дно. Из пробоины тотчас начала хлестать вода, затапливая корабль.

- Ой-ёй! – придя в себя и продолжая бороться с кругами перед глазами и головной болью, проронил Ёжик.

А это было больше чем ой-ёй. Виноват ли в этом иглотелый, только молнии продолжали сверкать и сверкать, и бить рядом с «Крошкой» - и в сам корабль.

- А-а-а-а-а! – раздался истошный крик капитана, когда молния взорвала мотор.

Корабль замер.

Ещё два выстрела, но к тому моменту от затапливающей судно воды уже некуда стало деваться. Ёжик с Дубнером прижались к борту, бессильно ожидая развития событий. Несколько вспышек. Ёж отгородился лапкой. Новая вспышка!.. И остроносый вдруг со всей чёткостью понял, что летит куда-то вниз. А вокруг сверкает и сверкает, и сверкает!

И где-то кричит Дубнер. И ему отвечает Волковский...

Он упал в беснующиеся воды и сразу в ужасе подумал:

«Гитара!»

На глубину Ёжик покуда не ушёл, что было сил – а было их, с учётом условий, не столь уж много – борясь с обстоятельствами. Он плескался и отплёвывался, и сжимал, сжимал немеющими руками «Везеркастер».

Снова надрывные голоса друга-бобра и смелого капитана.