Принцип 8

Ёжик с Дубнером тем временем поднялись по высоким неудобным ступенькам к постоялому двору и вошли внутрь через неплотно прикрытые двери. Стойка куницы администратора, а по совместительству и хозяина постоялого двора располагалась сразу за входом, слева. Пока Дубнер, вальяжно поздоровавшись, безуспешно выбивал из владельца для них с Ёжиком отдельные номера и еду в номер, короткохвостый, забрал у спутника гитару, взял у куницы ключ, поднялся по пыльному ковру на второй этаж и открыл непрезентабельного вида дверь. Скрип при открытии, затем высокий порог, о который хоть раз споткнулся любой постоялец, и глазам новоиспечённой «звезды» предстал тесноватый, не слишком уютный, однако, учитывая цену, вполне сносный номер.

Расположившись на чём-то среднем между диваном и кроватью, Ёж положил рядом гитару, развязал котомку, до того лежавшую в повозке, и принялся поедать нехитрый обед – яйца и вяленое мясо, запивая их покупным соком. После поездки, продлившейся несколько часов (спасибо препираниям Дубнера и Пега), есть хотелось сильно, а пекучее солнце заставляло ещё и испытывать немалую жажду.

На середине трапезы, вновь издав недовольный скрип, открылась и тут же закрылась дверь; Дубнер обстучал ботинки о порог внутри помещения, не больно-то заботясь о чистоте номера.

- Вот ведь жмот, - проворчал он, снял верхнюю одежду и бросил на кровать. – Я сплю справа, ты – слева, - обратился он к Ёжику. – Возражения есть?

- Нет, - с набитым ртом откликнулся музыкант.

- Замечательно, - опять-таки пробурчал бобёр и отправился в ванную комнату.

- А разве у нас будет время поспать? – бросил ему вдогонку вопрос Ёжик.

- Будет, - донеслось из ванной. – Потому что жизнь «звезды» эстрады – это постоянные разъезды и выступления. Ближайший перформанс, кстати, запланирован через полтора часа. Именно поэтому предлагаю выспаться, в противном случае подходящей возможности может не выдаться.

Ёж пожал плечами.

- Хорошо. – И продолжил уничтожать провизию.

Приведя себя в порядок, вернулся Дубнер и составил протеже компанию. Разобравшись с провизией, они как были, в одежде, завалились набок и захрапели: время действительно поджимало.

Будильник сработал через тридцать минут, каковые Дубнер отвёл на отдых. Продюсер открыл глаза и слез с кровати.

- Подъём, - буркнул он.

Ёж тоже завозился; зевнул, потянулся, возвратился в реальность и спрыгнул на пол.

- Выспался? – уточнил бобёр.

- Нет.

- Неудивительно. Ладно, пойдём: нам ещё на саундчек надо успеть.

- На что? – Ёжик выпучил глаза.

Дубнер издал длинный утомлённый вздох.

- Ох уж эти мне новоявленные кумиры... Аппаратуру надо отстроить и звук проверить.

- А часа хватит?

- На всё про всё, ты имеешь в виду? Включая дорогу?

- Да.

- Нет, конечно.

И Дубнер рассмеялся, увидев выражение лица подопечного.

- Добро пожаловать в артисты! – мажорно возвестил бывший электрик, хлопая Ежа по плечу. – Только давай пошевеливайся.

Когда они спускались вниз и выходили наружу, бобёр сказал спутнику следующее:

- Почти все деньги я отдал извозчику, а оставшееся – хозяину постоялого двора. Поэтому тебе придётся постараться: надо заработать средств для продолжения гастролей.

- А они планируются длинные?

- Ну-у, как сказать... пока публика от нас не устанет.

«Что, учитывая потрясающие, невероятные возможности Ёжика, крайне маловероятно», - добавил про себя Дубнер.

Концертную площадку Ёж отыскал не сразу – наверное, потому, что её как таковой и не было. Десять-двенадцать перевёрнутых ящиков из-под овощей окружали пустырь; мусор, раньше ровным слоем покрывавший эту полянку, сгребли со сцены её работники. Дубнер не останавливаясь, мимоходом пожал руку одному из дворников-ящериц.

- Иди готовься, - шепнул продюсер Ёжику.

Заняв центр импровизированной сцены, гитарист принялся настраивать инструмент производства, но выяснилось, что в это нет никакой нужды: «Везеркастер» всегда пребывал в состоянии, необходимом музыканту, будто бы между ним и его хозяином кто-то невидимый установил потустороннюю связь. А соединение между гитарой и усилителей возникло будто бы мистическим образом, словно бы через молекулы воздуха. Ёж играл на инструменте, представляя, как звук устремляется в колонки и вырывается из них, становясь при этом мощнее, более электрическим и каким-то не совсем знакомым. Так всё и происходило на самом деле; а стоило колючке подумать о другом, возможности «Везеркастера», познанные и пока ещё скрытые, удивляли с каждым разом всё сильнее. Однажды Ёжик попробовал трансформировать звуки ЖЖЖЖ и ММММ в неточные ноты, и это у него немедленно получилось. Или, например, ноты, образовывавшие аккорд ля, тут же легко превращались в ре. Соответственно приготовления Ежа свелись всего к двум вещам: убедиться, что гитара в целости и что сценический образ не потёк гримом и не просыпался блёстками.

Дубнер, в свою очередь, что-то нашептывал сонному конферансье: рослому петуху с червяком суфлёром на ухе.

- Поняли? – убедился конструктор-продюсер.

Петух утвердительно зевнул и добавил уже голосом: