Принцепс

Биржа драгоценных металлов уже полгода как перешла с бартерной схемы торговли на монетарную, и с тех пор цена металла только падала. Понемногу, но постоянно. Причиной тому был отказ от чеканки собственной монеты почти всей Европой, освоенной Африкой и добрым куском Азии. Нет, чеканить монету пока никто не запрещал, просто это уже стало невыгодно. Основная торговля теперь велась на бирже в Риме, а там любые монеты, кроме новых биметаллических, принимались по весу металла. От собственной монеты отказался даже Конийский султанат, к этому же склонялся Хорезмшах, а по свидетельству посла Веруны, монеты казначейства Ричарда уже пользовались большим спросом даже в Индии. Поэтому несмотря на постоянный расход золота и серебра, хранилища пополнялись быстрее, и чтобы не допустить обрушения цен на драгоценные металлы их теперь скупало само казначейство.

Спросом пользовались не только монеты, но и бумажные казначейские обязательства. Пока не ассигнации, поскольку самый мелкий номинал сейчас был эквивалентом двенадцати марок серебра (десять марок на момент ввода в обращение), но уже недалёк был тот день, когда бумага станет основным расчётным средством. Казначейскими обязательствами рассчитывались уже не только на бирже, но и между собой. После того, как один из сеньоров графства Прованс, решив перебраться в Святую землю, продал свой феод за бумажки, а в Яффе без проблем обменял их на монеты, причём подорожавшие к тому времени на две сотых доли по отношению к золоту и серебру, казначейские обязательства стали использовать в качестве средства сохранения капитала. Во-первых, это было выгодно, а во-вторых, удобно. А ну как придётся бежать? Времена в Европе наступали неспокойные, и это чувствовали многие. Бежать же гораздо легче с пачкой бумаги, чем с сундуками монет.

– Это называется дефляция, друг мой Ицхак. – Ричард пнул носком берца штабель золотых слитков – И хорошего в ней мало. Вернее, даже не мало, а совсем ничего.

– Почему? – искренне удивился король Нового Сиона разглядывая окружающее великолепие.

– Когда деньги дорожают, их начинают гораздо меньше тратить, в надежде, что они подорожают ещё сильней. Торговый оборот сокращается, производители товаров разоряются.

– Нам это не грозит. – Ицхак Левит погладил золотой слиток как милого симпатичного котёнка – Наши товары не дешевеют.

– Наши не дешевеют, ты прав. Это называется монополия. Но и в ней хорошего мало, если думать не только о себе, но о людях в целом. Мы можем сократить предложение тех же зеркал, они прекрасно сохранятся и год и десять, можем перегонять зерно в спиритус вульгарис, но представь себе серва, который, к примеру разводит кур и продаёт их мясо и яйца. Доходы его сокращаются, а значит и расходы. Он меньше заплатит кузнецу, или шорнику, кузнец, в свою очередь, меньше заплатит углежогам и так далее. В конце концов, дефляция разорит всех: от сервов и ремесленников до коронованных особ, а мы с тобой будем сидеть на огромной куче золота, ожидая пока нас прикончит разъярённая голодная толпа.

– Толпа… – презрительно поморщился король Нового Сиона – У тебя восемь легионов, а можно навербовать ещё двадцать.

– И ты уверен, что они сохранят верность? – усмехнулся Ричард – Любой легионер имеет семью: мать, отца, сестёр и братьев, которых мы обрекли не нищету. Какое-то время будет работать репутация, моей, вполне возможно, хватит даже до конца жизни, но что мы оставим своим наследникам? Кучу золота и вдвое большую кучу проблем?

– И какой из этого выход?

– Идеальный – это медленная и контролируемая инфляция. Это такой процесс, когда товары и услуги постепенно дорожают, скажем на одну-две сотых доли в год. Это и производителей устроит и накоплению капитала не помешает. Тем более, что мы собираемся предложить услугу по его сохранению. Вложившиеся в наш банк будут, как минимум, получать компенсацию потерь от инфляции, а лучше ещё и прибыль. Небольшую, пусть даже всего одну двухсотую долю от вложенного капитала в год, но зато стабильную и надёжную. Это всех устроит, поверь.

– Верю. Но как это устроить?

– Устроим, не сомневайся, есть методы. Дождёмся окончания войны и передела Европы, после этого и установим стабильность в экономике. А пока пусть все хлебнут хаоса полной ложкой, иначе стабильность в должной мере никто не оценит, воспримут как должное, а я не люблю быть должным.

Рождество 1195 года встречали в Дамаске. На предложение Ричарда встретиться и совместно отпраздновать, откликнулись все постоянно проживающие в Святой земле соратники времён битвы за Яффе: герцог Триполи, лорд-канцлер и верховный судья Ги де Дампьер; герцог Алеппо, Диктатор Рима, Рауль де Лузиньян и герцог Эдессы Томас Гилсленд. Посидели славно, отдав должное и «джину», и «ливийцу», и недавно появившемуся кальвадосу. Тем для разговоров было множество: от политики до семей. Первые двое наконец-то обзавелись законными наследниками, а герцог Эдессы уже посвятил своего первенца в рыцари.