Принцепс

Рауль, после разгрома сельджуков в Малой Азии, получил не только земли. Взятая им добыча, только по весу оценивалась в двести тысяч марок серебра, без учёта культурной и художественной ценности, а ведь в Конье ему удалось захватить две мусульманские реликвии, которые прежде Ричард подарил султану Кей-Хосрову – золотую саблю Пророка и клок его бороды. Что делать с реликвиями мусульман он пока не решил, да и не собирался решать, пусть с ними разбирается Ричард, а вот что делать с такой кучей золота и серебра? Участвующие в этой войне вассалы Ближневосточных христианских Владетелей и так получили двойную долю, а выдать ещё больше, значило получить проблемы в будущем. Баловать никого нельзя: ни детей, ни женщин, ни, тем более, воинов. Рауль ловил себя на мысли, что был гораздо счастливее, когда на последнее, выделенное ему отцом, серебро, сумел снарядить и привести в Святую землю отряд из семидесяти латных всадников, питался с ними из общего котла разваренным ячменём, сдобренным вяленой кониной, а запивал натуральным уксусом, которое только по недоразумению называли вином. Прав был Ричард, когда сказал – «Деньги не приносят счастья, они лишь предоставляют возможность с комфортом предаваться печали.»

Вот всё вроде хорошо. И королевство не захудалое, и жена красавица, и наследник здоровый, и славой не обделён, аж целых трое литераторов взялись писать про него романы, а всё равно, кажется, что всё лучшее уже позади. Впереди только комфортная печаль и хандра. Хорошо брату, нашёл себе поприще, на которое и целой жизни будет мало, но Рауль очень плохо переносил морскую качку и этот путь был для него закрыт. Хорошо было Спящему Леопарду, у которого на востоке полчища врагов. Хорошо было Ги де Дампьеру, которому нравилось обустраивать мирную жизнь. Хорошо было даже Ричарду, который знал, что делать дальше. Плохо было только королю Раулю Первому, у которого не осталось ни врагов, ни цели. Осталось только пить и жить воспоминаниями.

– Сир. – самоедские размышления Рауля де Лузиньяна прервал аккуратный стук в дверь.

– Войдите, Жером.

– Извините, Сир. – оруженосец заметил недопитый кубок – В город прибыл герцог Багдада, милорд Гийом де Баскервиль со свитой.

– Отлично! – обрадовался Рауль – Немедленно пригласите герцога и организуйте приличный стол.

– Невозможно, Сир. Отряд герцога встал в полулиге от города лагерем и вывесил жёлтый флаг[110].

- Что они сообщают флажными сигналами[111]?

- Восточнее Тигра эпидемия чумы, Сир. Отряд герцога заходил в Багдад, поэтому всё возможно.

– Больные в отряде уже есть?

– Пока нет, Сир. Но не все заболевают сразу.

– Это я и без вас знаю, Жером, читать умею, положение о карантине читал. Сколько человек в отряде?

– Сорок два, считая герцога.

– Грузите подводу, нет, две, лучшими готовыми блюдами, что найдутся на кухне и припасом всяких копчёностей на три дня. Сейчас не слишком жарко, за три дня не успеют протухнуть. Две бочки «Ливийца», бочку «Джина» и три лучшего вина. Побольше этой приправы из хрена и чеснока[112] со специями. Дров тоже на три дня. Как только загрузите, подводы увяжите цугом и доложите, возницу я вам пришлю.

Жером де Комьен заподозрил неладное.

– А может быть не стоит, Сир? Чума хитрая болезнь. Может прятаться целый месяц.

– Сегодня семнадцатое сентября, через сорок дней будет двадцать восьмое октября, если выживем, то до Рождества в Рим попасть точно успеем. А если нет, то на всё воля Господня. Две подводы цугом. Жду доклада через час. Бегом марш, Жером!

Железная герцогиня Алиенора Аквитанская, блистала даже в траурном платье с минимумом украшений.

– Приношу вам свои соболезнования, маман. Покойник был человеком никчёмным, к тому-же полным дураком, но он ваш сын. – Ричард, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло.

– Вы не надели траур даже для визита ко мне, Ричард. – голос железной герцогини был одновременно ледяным и ядовитым.