Принца нет, я за него!

– А может, ты смотаешься в мой мир и купишь какой-нибудь осветлитель для волос? – тоскливо спросила я, глядя на свои волосы и заранее мысленно хороня каждую волосинку. Но, с другой стороны, я давно хотела узнать, пойдет ли мне блонд? Станет ли от этого моя беспросветная жизнь светлее?

Через два часа крестный вернулся с пачками осветлителя, чеком и одной пачкой черной краски.

– Одна мадам, с которой я жил, всегда так делала, – усмехнулся Фей. – На случай, если все будет непоправимо плохо.

При слове «плохо» воображаемый Киса Воробьянинов погладил свою лысину, как бы намекая мне на возможный результат.

– Ты жил с мадам? – удивилась я. Котишка никогда не делился фактами своей биографии.

– Ну да. Ей было пятьдесят восемь. И она очень любила бразильские сериалы. Я с ней вместе пересмотрел все серии «Санта-Барбары», «Просто Марию» и «Дикую розу». Не по своей воле. Она ловила меня и держала на руках. Так меня никто и никогда не пытал. Однажды я перегрыз провод к спутниковой антенне. Но мастер был вызван незамедлительно, и пытка продолжилась. К середине каждого сериала я уже знал всех по именам и люто завидовал «коматозникам». Мадам называла меня Хулио, а я снова делал вид, что глухой, и не отзывался. Ее внук чуть не остался без глаза, когда нарочно ошибся в моем имени, – заметил Фей, внимательно читая инструкцию к осветлителю и поглядывая на мои волосы.

Я следила за тем, как он сосредоточенно выдавливает тюбик за тюбиком в глиняную миску.

– Ну и вонь! – скривился крестный, размешивая расческой содержимое. – Мышка, у меня сейчас глаза вытекут… Если я ослепну, ты будешь обо мне заботиться? Водить меня за ручку? Даже в туалет… Ты меня просто напротив ставить будешь, а дальше я сам как-нибудь нашарю…

– Нет, – буркнула я, нахохлившись перед сменой имиджа.

Через пять минут мучений я поняла, что у меня тоже сейчас глаза вытекут, пока мы приносим жертву красоте.

– Не плачь, Мышка, – со слезами на глазах заметил крестный. – Плакать надо будет после того, как мы это смоем.

Обнадежил! И тут я вдруг подумала о том, что не каждый муж готов красить жене волосы. Я взглянула на плачущего Фея, слезы у которого стекали по щекам. Если вы хотите увидеть, как мужчина плачет из-за вас, – заставьте его покрасить вам волосы. Уверяю, оно того стоит.

– Я перчатки когтями порвал… – сдавленным голосом проинформировал крестный, доставая из очередной пачки новые и снова берясь за работу. Наш салон красоты «Эдельвейс» работал, не покладая когтистых рук и шурша целлофановыми перчатками.

– Ай! Да что ж ты так дергаешь… – простонала я, чувствуя, как мои несчастные волосы покидают меня на расческе. – Ты корни прокрашивай хорошо… Кто тебе разрешал закрывать глаза?!!

– Я не закрыл. Я прищурил… – простонал Фей, скривившись. – И дышать разучился… Давай вот тут покрасим, тут покрасим, а остальное шапочкой прикроем… А?

– Нет! – категорически ответила я, глядя на себя в зеркало. – Красим все! Эй! А виски кто прокрашивать будет? Кстати, когда смываться?

– Я бы сейчас смылся… Куда-нибудь подальше, – заметил Фей, пытаясь продрать расческой мои волосы вместе с налипшей краской. – Готово… Ждем тридцать минут…

Тридцать минут мучительного ожидания с проветриванием, и я отправилась смывать все это безобразие.

– Е… х… б… – простонала я, пытаясь подобрать нужное и желательно цензурное слово, чтобы емко охарактеризовать результат осветления в домашних условиях. Почему-то концы стали светло-рыжими, а вот корни – апельсиновыми, хотя обычно все происходило в точности наоборот. Кое-где были видны каштановые проплешины. Такое ощущение, что на моей голове лежит драная и, возможно, уже дохлая рыжая кошка.

– Шапочка, – постановил Фей. – А лучше косынка… Ты же представительница эксплуатируемого трудового класса!

Я захныкала, глядя на все это безобразие. Фей нацепил мне на голову косынку.

– Руку вперед выставь! Да! Да, вот так! – приказал он. – Где бы взять серп?

– Сволочь! – заметила я, держа руку впереди себя.

– Не плачь, кудряшка Сью, черная краска на столике. Как только устроим революцию рабочего класса в отдельно взятом королевстве, сразу станешь жгучей брюнеткой, – вздохнул крестный. – Не волосы красят женщину, а женщина волосы. Лицо мы испачкаем, благо глаза у тебя с Золушкой одного цвета. А вместо живота подложим подушку. Ты, главное, на ночь больше пей! Чтобы с утра лицо отечное было…

Мне принесли старое платье Золушки, ее плащ и деревянные говнодавы. Фей поговорил со слугами, и они быстро нашли для меня теплые чулки.

– Контрольная примерка! – заметил Фей, отводя взгляд от моей шевелюры. – Учти, тебя могут вызвать в любой момент! Итак! Мой приказ! Стой смирно. Я тебя сам одену!

Я стояла как манекен, пока Фей снимал с меня футболку, оставляя в старом, драном голубом лифчике и в черных трусах.

– Сними их немедленно… – услышала я голос позади.

Нет! Нет! Только не это! Я положила руки на резинку трусов и потянула их вниз, проклиная тот день, когда связалась с этой сволочью.