Принц в неглиже

   – Н-да, – буркнул капитан Сидоров, уже соглашаясь. – Должно быть, эпидемия!

   – Массовый психоз, – кивнул Филимонов.

   После неожиданного помешательства полковника Лапокосова сумасшествие Бурундука почти не удивляло.

   Капитан Сидоров побарабанил пальцами по филенке двери и дважды чихнул. Он испытывал разочарование оттого, что не мог ответить на возникавшие у него многочисленные вопросы: зачем они с полковником гонялись за Сергеем Петровичем Максимовым, как выяснилось, добропорядочным гражданином, всего лишь слегка свихнувшимся на почве интенсивного изучения иностранных языков? Какую информацию содержала компьютерная дискета, сожранная случайной собакой? И была ли эта странная собака случайной или же то и дело попадалась на пути капитана одна или в комплекте с двумя сумасшедшими бабами вследствие неведомой ему, капитану, закономерности? Интуиция подсказывала Сидорову, что дальнейший поиск ответов будет бесполезен и может повредить его рассудку.

   – Весь мир сошел с ума, – постановил он, принимая решение забыть все случившееся. И оглушительно чихнул.

   – Правду сказал, – авторитетно заметил Филимонов.

   В кабинете настойчиво зазвонил телефон. Лейтенант мимо встрепенувшегося Васи прошел к столу, снял трубку, представился, немного послушал и позвал Сидорова:

   – Товарищ капитан, по-моему, это вас.

   Сидоров принял из рук лейтенанта старомодно округлую трубку, приложил к уху, помолчал, слушая, устало сказал:

   – Хорошо, понял. – И бросил трубку на рычаг телефона.

   Как он ни старался, выпутаться из странной истории не удавалось.

   – Слушай, лейтенант, не в службу, а в дружбу – сгоняй в Пионерский микрорайон к Максимову. Телефона у него нет, а тут, говорят, он снова в горбольнице без памяти лежит. – Капитан почесал в затылке. – Хотя, может, конечно, и не он это, просто дедок с катушек сошел… В общем, я так думаю, кому-то из них двоих самое место в дурдоме…

   – К тебе или ко мне? – тихо спросила я Ирку.

   Пассажир на заднем сиденье с интересом глазел в окно, созерцая огни вечернего Екатеринодара.

   – Ко мне нельзя, вдруг Монтик одумается, – ответила Ирка. – Представляешь, он вернется – а у меня в доме незнакомая обнаженная натура!

   – Почему сразу обнаженная? Можешь не спешить, – сказала я.

   – Но ведь спортивный костюм на нем твой, придется снять и вернуть, а мужской одежды у меня в доме нет. Вот и будет он ходить в чем мать родила! А вот у тебя в шкафах наверняка сохранилась куча тряпок от бывшенького, ты оденешь человека, обуешь.

   Я нахмурилась, крыть было нечем.

   – Ладно, давай ко мне, но предупреждаю: украла я его для тебя! Не захочешь брать – придется выгнать на улицу!

   – Мы в ответе за тех, кого приручили, – злорадно хмыкнула Ирка.

   Она подвезла нас к моему дому, и мы с Доном выгрузились из машины.

   – Я зайду попозже, – сказала Ирка. – У тебя еда-то в доме есть?

   – Как обычно, – уклончиво ответила я, в потемках слепо тыча ключом в невидимую замочную скважину. – Будешь идти, принеси банки три-четыре тушенки, я помню, у тебя в кладовке была. И картошки пару кило.

   – И морковки, и лука, и хлеба, – кивнула Ирка, отъезжая.

   – А черный перец у меня есть! – крикнула я ей вдогонку. Наконец справилась с замком, обернулась к гостю: – Ну, добро пожаловать!

   Я распахнула перед Доном калитку, и притаившийся за забором Томка сиганул на плечи не мне, а ему. Крепкий парень, устоял на ногах, я нередко падаю!

   – Ой, простите, это мой пес, соскучился, зараза, Том, проваливай! – проговорила я на одном дыхании, с усилием отворачивая собачью морду с высунутым языком от лица гостя.

   – Хорошая собака, – вежливо сказал Дон, стряхивая с плеча комочки грязи. Ничего, костюм мой, мне и стирать.

   Мы вошли во двор, я немного задержалась, закрывая калитку.

   – Вы идите-идите, вперед по дорожке и за угол, там вход. Поднимайтесь, на крыльце вас Томка не тронет, он кота боится, – сказала я Дону в спину. – Только будьте осторожны, из второй ступеньки кирпич вываливается…

   Поздно. Судя по грохоту, предупреждение поступило поздно. Я поспешила к упавшему. Дон сидел в клубничных грядках, баюкая незагипсованной рукой ушибленную ногу. Прочь от крыльца по газону прыжками удалялся Том, держа в зубах больничную тапку.

   – Идти можете?

   Дон кивнул, мученически улыбаясь.

   Я открыла дверь, помогла ему подняться на крыльцо, провела на веранду и усадила в плетеное кресло:

   – Посидите здесь минутку, я принесу аптечку.

   – М-ма? – хмуро спросил кот, выходя к нам из кухни.

   – Есть нечего, ждем Ирку с продуктами, – сразу предупредила я его. – Где у нас аптечка, ты не помнишь?

   – Кис-кис, – позвал Тоху Дон. Кот презрительно отвернулся. – Не надо аптечку, я не поранился. Можно мне пройти в туалет?

   – О, конечно. – Я обрадовалась тому, что аптечку искать не нужно.

   Откровенно говоря, в моем доме из лекарств обычно есть в наличии разве что аспирин да горчичники. Ага, и еще валерьянка, которую приходится так тщательно прятать от Тохи, что я и сама забываю, где ее искать.

   – В туалет по этому коридору, прямо и направо, – сказала я в спину гостю. – Эй, стойте!

   Дон замер на одной ноге.