Принц прессы (ЛП)

Маркус быстро обнаружил, что преследование Рене являлось проблемой. Дерек предоставил ей полторы недели выходных. Она пришла в офис на полдня, в полдень, Маркус был занят в агентстве новостей, поэтому не смог заскочить к своему брату, когда она вернулась в офис. Он пытался отправлять ей смс-ки и звонить, но каждый раз, открывая голосовую почту он получал односложные сообщения, которые сводились к тому, что она в порядке и состояние Дэвида улучшается. Именно Дерек позвонил ему, а не Рене, когда Дэвид, наконец, проснулся.

Но спустя три недели, в редкий выдавшийся выходной, он проходил мимо офиса своего брата и увидел блондинку, о которой так и не смог перестать думать, стоявшую у входа в здание.

— Привет, — произнес он, ухмыляясь, подходя к ней, его взгляд тут же стал ярче.

Ее щеки приобрели розоватый оттенок, и его страдающее сердце тоже взыграло, потому что он встретил ее.

— Маркус, как ты?

— Теперь лучше, — он улыбнулся, а она закатила глаза. — Ты домой?

— Да. Сегодня Дэвида отправили в реабилитационный центр, поэтому я могу спокойно отправиться домой, а не в больницу.

Он наклонился и подхватил ее сумку с ноутом, и махнул рукой в сторону своей машины.

— И как он себя чувствует? Он полностью восстановиться?

Она улыбнулась, и ее улыбка озарила улицу вокруг них.

— Должен. Дерек оказался прав про его возраст, он, на самом деле, быстро поправляется. Врачи поражены его успехами.

— Что же произошло на самом деле? — осторожно поинтересовался Маркус, не собираясь ее расстраивать, пока она, и это было столь очевидно, светилась счастьем. — Будет ли он привлечен к уголовной или финансовой ответственности за эту аварию?

Рене вздохнула и поджала губы.

— Несмотря на то, что это была машина Дэвида, он не был за рулем, слава Богу. Поэтому наш страховой агент сказал, что он не несет никакой ответственности. Но его друг, сидевший на водительском месте, вероятно, отправится в тюрьму. Все они были очень пьяны, — она вздрогнула на осеннем воздухе, словно ее пробрала дрожь.

Маркус протянул руку и коснулся ее руки. Слегка, еле дотронувшись, через рукав пальто, но почувствовал, как искра устремилась к нему в пах и понял, что сделает все, чтобы получить от нее больше. Он огляделся, отчаянно выискивая любое оправдание, пытаясь как-то увеличить время столько короткого пути к его машине.

Впереди он заметил ирландский паб.

— Думаю, что новость настолько хорошая, ее стоит отметить. Может ты выпьешь что-нибудь со мной и съешь бургер? — он указал на неоновую вывеску, которая находилась в нескольких шагах от них.

Он заметил ее внутреннюю борьбу, словно она обдумывала его предложение со всех сторон — стоит ей рисковать или нет? Она быстро окинула взглядом улицу, проверяя не видит ли ее кто-нибудь из офиса и не сообщит ли потом Дереку.

— Эй, — мягко произнес он. — Никаких скрытых мотивов, на самом деле. Помнишь, я же был там, когда они вытащили его из груды металла, и, естественно, мне хочется отпраздновать, что он идет на поправку. И это выглядит вполне логично, что мы пойдем праздновать вместе.

Она засмеялась, мягко.

— Ладно, ты победил. Но я не смогу остаться надолго, мама неплохо себя чувствует на этой неделе, но мне хочется все равно проверить, как она, прежде чем ляжет спать.

— Не беспокойся, ты успеешь, — усмехнулся он, открывая дверь в паб. Он торжествовал. Сегодня, явно был его день.

Прошло полтора часа, но Маркусу все же удалось заставить Рене съесть рыбу, чипсы, выпить пиво и сыграть несколько раз в дартс. Ее глаза блестели, щеки порозовели, а он окончательно потерял голову, такого с ним еще не было. Он не мог вспомнить, когда в последний раз ему настолько нравилось проводить время с женщиной.

— Ты просто акула в дартсе, — сказал он, показывая на нее пальцем, стоило ей захлопать в ладоши и забрать его пятидолларовую купюру со стола.

— Что значит «акула в дартсе»? — спросила она, доставая выигранные купюры из своего кармана и добавив к этой кучи еще и его пять баксов.

— Тоже самое, что опытный картежник, но в дартсе. Ты обманула меня, заставив предположить, что не умеешь играть.

— Нет, все не так, это ты предположил, что я не умею играть в дартс, потому что я женщина. Я тебе ничего такого не говорила.

Он сделал вид, что обиделся, подыгрывая своей уязвленной гордости для пущего эффекта. Дело в том, что он тоже умел играть в дартс, практически он специализировался по нему в университете, но он позволил ей выиграть. В первый же момент, как только он увидел, насколько она была взволнована и возбуждена игрой, он не мог позволить ей проиграть. И он должен был признать, что каждый раз, когда она радостно прыгала на месте от триумфа, он видел, как подпрыгивала ее великолепная грудь под плотным свитером. Это была беспроигрышная игра, в своем роде, и, однозначно, стоила двадцати баксов, которые он проиграл.

— Ну, поскольку моя гордость задета, тебе придется выпить со мной еще одну пинту, или я буду дуться еще несколько дней.