Принц Полуночи

Он не знал, сколько еще продержится, сколько выдержит его нога. Голос уже не звучал, а хрипел, но он продолжал звать ее, пока совсем не потерял голос, а дыхания хватало только идти сквозь дым от двери к двери.

Больше всего он боялся потерять сознание. Дым и слезы слепили его. Открыв последнюю дверь, он уже не смог закрыть ее: повис на ручке, колени его подогнулись, и он упал ничком.

— Сеньор! Ты здесь?

Он услышал ее голос, близкий и ясный. Его глаза не открывались в этом дымном аду. Когда в голове у него немного прояснилось, он понял, что вдыхает обычный воздух и оживает от льющегося потока прохлады.

Открыв глаза, он увидел впереди холодную темноту. Ввалившись туда, он захлопнул за собой дверь, отрезая путь огню.

— Ли. — Он едва мог издавать звук.

— Я здесь, наверху, — выдавливала она слова.

— Где? — прохрипел он.

— Наверху, на галерее. Ты в домашней часовне.

— Как мне пройти наверх?

— Лестница… в комнате… в часовне, — ее хрипловатый голос призрачно плыл над его головой, — налево. Дверь налево. Соседняя… комната.

Он посмотрел налево и увидел дверь, о которой она говорила, по свечению вдоль пола.

Доковыляв до нее, он схватился за латунную ручку, но резкая боль заставила его отдернуть руку.

Клубы дыма и пламени отбросили его назад. В комнате ревела стихия. Он поднялся на колени, почти не обращая внимания на пламя, которое подсвечивало деревянные панели странным переливчатым светом, скручивало и очищало чешуйками лак, тут же обугливавшийся и рассыпавшийся в пыль. Его качнуло, он наткнулся на колонну и обнял ее, прижался к ее мрамору, охлаждая обожженное лицо.

— Сеньор! Ты здесь?

— Я не могу… пройти тем путем, — задыхался он. — Солнышко…

— Можешь взобраться на кафедру?

Воспаленными глазами он обнаружил темную массивную груду дерева под галереей. Резные ступени вели к кафедре, поднятой почти на человеческий рост.

Он положил руку на перила резной лестницы и втащил себя по ступенькам.

Из черной глубины кафедры он ухватился за край навеса и подтянулся вверх, упираясь коленом в деревянную резьбу сбоку кафедры.

— Сюда, — сказала она. — Можешь дотянуться до моих рук? Только освободи мне руки.

Посмотрев вверх, он увидел в темноте какое-то движение и услышал отчаянные глухие удары: она пыталась подкатиться к нему.

Потребовалось гигантское усилие, чтобы выпрямиться и вытащить из Ножен стилет.

В темноте он едва-едва видел, поэтому пришлось нащупывать веревку, и Ли вскрикнула, когда он просунул лезвие под узел.

— Прости, — пробормотал он, осторожно разрезая шнур.

Ли отодвинулась раньше, чем он смог его распутать.

— Дай мне нож, — свистящим шепотом произнесла она, протягивая руку сквозь перила. — Мои ноги!

Он перехватил стилет и вложил рукоятку в ее руку.

— Будь осторожна.

— Да уж… Не хочу, чтобы у меня лодыжки были порезаны, — пробормотала она. — Сейчас, вот так… Готово. Давай сюда!

— Туда вверх? — прохрипел он.

— Ты собираешься выйти тем же путем, каким вошел? Другого пути внизу нет.

Он посмотрел на закрытую дверь часовни. Пламя пробивалось вдоль косяка, приглушенное только дымом.

— Я помогу тебе, Сеньор. — Она перегнулась через перила. — Хватай мои руки.

— Ты собираешься втащить меня наверх?

— Мы сделаем это вместе. Неужели ты думаешь, что я тебя оставлю?

— Вместе?

— Давай! Встань на стул проповедника и дай мне твою руку!

— Нет. Тебе меня не удержать.

Он пригляделся к черноте кафедры под навесом и встал на стул. Коленом он нащупал резьбу.

— Я сам смогу это сделать.

Рывком он оттолкнулся вверх, пытаясь в темноте ухватиться за резьбу над кафедрой, но его обожженные пальцы не смогли удержать вес его тела на весу.

— Дай мне твою руку! — закричала она. — Что с тобой случилось?

Он снова взгромоздился на сиденье и, ухватившись за резьбу, сильно оттолкнулся здоровой ногой. Мгновение он висел на руках и пытался перекинуть свое тело на крышу кафедры.

И тут он почувствовал ее руки, крепко ухватившие его. Она тащила его с такой силой, какую он никогда не предполагал в женщине.

Этот ее рывок вверх дал ему необходимый дюйм. Он поставил колено на верх кафедры, подтянул за ним второе. А затем оказался наверху, тяжело дыша ободранным горлом.

— Торопись! — Руки Ли ощупью искали его. — Сюда… Здесь окно.

Он перебрался через перила и, спотыкаясь, пошел за ней. Она уже высовывалась из открытого окна. Перекинув ноги через подоконник, Ли спрыгнула вниз. Эс-Ти выглянул наружу и с облегчением увидел, что до земли только два ярда.

Перекинув раненую ногу через подоконник, он осторожно спустился в сорняки, держась за ноющее бедро, и жадными глотками глубоко втягивал в себя сладкий чистый воздух и не мог надышаться.

Ли вцепилась ему в руку и тащила за собой:

— Скорее пойдем отсюда… надо уйти от дома!

Он позволил ей тащить себя, кашляющего и спотыкающегося в холодном мраке. Когда его движение выровнялось, он выпрямился, ощупью нашел ее плечи, схватил обеими руками ее лицо и поцеловал.