Принц полуночи

— Не уверена, — четко ответила она. Он выдержал ее взгляд, отказываясь сдаться, признать поражение, назвать это концом.

— Тогда куда ты еще можешь поехать?

— С тобой.

Она произнесла это просто. Тихо. Дыхание с трудом вырывалось из его больного горла.

Среди рева огня и дымного марева, жары и едкого запаха, и горького вкуса, он нашел то, что ускользало от него всю жизнь. И пришло оно. Как порядок, ничем не украшенное, без ленточек и побрякушек, без маскировки и ненужных мелочей.

Она не сказала, что любит, его. Ей не надо было это говорить. Двумя словами она смирила его.

Она напряженно наблюдала за ним: гордая и суровая, богиня с пламенной душой. Ее взгляд предлагал и требовал одновременно, просил о правде, призывал к честности. Он прожег его насквозь, прогнал прочь фантазии, остави его лицом к лицу с опустошительной реальностью.Он отпустил ее руку.

— Я не могу взять тебя с собой. Подумай о Мак-Уордере, его ищейках, идущих за мной по пятам. Как я могу взять тей сейчас с собой?

— Я не боюсь.

— Подожди меня, — убеждал он, — я тебя найду, я придумаю какой-нибудь выход для нас.

Она склонила голову. В этой покорности он прочел презрение, и оно потрясло его, разбило его сердце. Ему было стыдно коснуться ее. Все его прошлое, все безумства… встали перед ним. Она предлагала ему счастье, а ему нечего было дать взамен кроме фантазий.

Раньше фантазий всегда хватало. Никто не спрашивал с него большего.

— Это будет недолго, — говорил он, и голос его звучал трубо. — Эта суета быстро успокоится.

Она подняла глаза и поглядела сквозь него. Она презирала его обещания.

— Я придумаю способ, черт бы тебя побрал! — Он закинул голову, прислонился к дереву и смотрел, как летят в ночном небе искры, мигая в голых ветвях. — Верь мне, только верь в меня!

— Это не то, что я должна тебе дать, — сказала она, и голос ее больше не был спокойным. Он дрожал, выдавая ее чувства. — Я не могу быть для тебя девицей для спасения. Я не могу быть твоим зеркалом. Я только могу пойти с тобой, если ты меня позовешь.

Его охватил гнев. Он оттолкнулся от дерева, забыв о боли в руке.

— Я прошу тебя подождать! — Обида и дым помешали его крику; превратили его в оборванное рычание. — Хоть немножечко поверить в меня.

Она смотрела на него широко открытыми глазами, такая красивая, такая далекая, без малейших следов преданности, или нежности, или покорности. Он не мог сказать, что она чувствует, что думает.

— Ты должен уже идти, — наконец, сказала она.

— Ты будешь ждать?

Она посмотрела на дом, на пожарище, которое было ее домом.

— Мне ведь некуда идти.

— К твоей кузине Кларе Пэттон, в Лондон.

Странно мотнув головой, как будто стряхивая с нее даутину тумана, она сказала:

— Я позволила этому случиться. Я сама допустила, чтобы это со мной случилось. Я знаю. Я знаю. Я позволила этому случиться.

Его гнев растворился. Он поднял обе руки и прижал пальцы к ее щекам. Бинт выделялся белой тенью на фоне ее плеч. Он поцеловал ее…

— В Лондон. Я там буду.

Он почувствовал, как слезы ручьем полились по ее лицу. Они падали на его обожженные пальцы, холодные и жгучие.

— Уходи, — сказала она, отталкивая его. — Теперь уходи.

Он сделал шаг к ней, но она отвернулась и пошла. Ведро она уронила и теперь шагала вниз по холму, оставив ему только мокрые следы своих слез на пальцах. Он наблюдал за ней, пока она не подошла к пожарному насосу. Ее встретил Мак-Уордер. Магистрат посмотрел на Ли, потом вверх на холм. В этом взгляде не было прощения, только холодный вопрос, чего он медлит.

С.Т. посмотрел на тело Чилтона. Знакомая шпага без ножен валялась рядом с ним. Он прохромал по склону и подобрал свой эспадрон, рядом в тени нашел свою брошенную, отделанную серебром треуголку. Затем он сорвал с тела Чилтона свой плащ. Они закрыли проповеднику глаза, но его белое лицо было подсвечено призрачным медно-розовым светом отраженного пламени.

— Там, куда ты идешь, тебе дополнительное тепло не понадобится, — пробормотал С.Т., забирая свой плащ и поворачиваясь идти.

Никто не обращал на него внимания. Среди мешанины силуэтов и факелов он больше не мог разглядеть Ли. Он повернулся и побрел по холму вверх в темноту.

25

Трех месяцев было достаточно. Трех месяцев шотландской зимы, проведенных в пещере в конце узкой долины. Этого было больше, чем достаточно. Возможно, Красавчик Принц Чарльз и его босоногие горцы находили это привлекательным, но С.Т. был всего лишь слабый англичанин и чувствовал себя глубоко несчастным.

В старые времена он бы отправился сразу в Лондон до того, как поднимут тревогу и смогут его поймать. Он затерялся бы в толпах Коверн-гардена или Сент-Джемилса, где он знал, кому верить и кого избегать, и какие удобства может купить его золото. Но он не мог взять в такой длинный путь Немо с его раненой ногой, да и сам он не годился для дороги: с обгоревшими руками и лицом и раной на бедре, которая пронзала его мучительной болью при каждом шаге Мистраля.