Принц Николас

– Мальчиков для битья не используют уже несколько сотен лет. Да и сколько мне, по-вашему?

– Тебе будет двадцать восемь двадцатого октября, – отвечает Элли.

М-да, а она времени зря не теряла.

– Итак, – начинает Элли, откинувшись на спинку стула, – каковы же твои намерения в отношении моей сестры, принц Николас?

Если бы она только знала.

– Я хочу проводить время с Оливией. Познакомиться с ней.

Очень близко.

– У меня хорошие намерения, честное слово.

Очень хорошие. Оргазмические. Множественные.

Невинные глаза Элли сужаются, словно она сканирует мои ответы на виртуальном детекторе лжи.

– Ты, возможно, знаешь много богатеев и знаменитых людей. Лив – хороший человек. Лучший. Она всеми силами пытается спасти это место ради меня и папы. И она заслуживает немного повеселиться, закрутив роман с плохишом-принцем, который может грязно ругнуться на пяти языках. Надеюсь, ты ее не разочаруешь.

Я понимаю Элли, понимаю, что покровительство – это желание счастья и радости тому, кто тебе дорог и за кого болит твое сердце. Я чувствую то же самое к Генри ежедневно.

Ну или в те дни, когда мне не хочется придушить его.

– Значит, нас таких двое, – признаюсь я.

– Хорошо.

Маленькая Элли встает со стула с небольшим стуком, затем берет пирог с соседнего стола и прикасается им поочередно к моим плечам.

Будто посвящает меня в рыцари.

– Я одобряю тебя, принц Николас. Так держать.

Я с трудом сдерживаю смех, но терплю неудачу.

– Спасибо, мисс Хэммонд.

После она наклоняется ко мне.

– Но на всякий случай предупреждаю, если ты причинишь боль моей сестре, – она поворачивает голову в сторону двери, где стоит Логан, – даже твой потрясающий охранник тебе не поможет, и я найду способ сбрить твои брови.

Думается мне, что она на такое способна.

– Ты меня услышал, Николас? – злобно ухмыляется Элли, выпрямившись.

– Четко и ясно, Элли, – киваю я.

И в этот момент в комнату входит Оливия. Я-то думал, что больнее моим шарам уже не будет, но факт налицо – я ошибался.

Темно-синяя майка под светло-серой фланелевой рубашкой подчеркивает красивую кожу девушки, а темные джинсы в обтяжку, заправленные в коричневые сапоги до колен, демонстрируют стройные длинные ноги. Темные волосы, из-под которых показываются серебряные с жемчугом серьги, практически достигают изгибов великолепной задницы.

– Привет, – она улыбается, отчего комната становится светлее, а мой член еще тверже. – Я не знала, что ты уже здесь. Долго ждешь?

– Все в порядке, Ливви, – успокаивает ее Элли. – Марти и я составили ему компанию.

Марти встает, взмахнув своим телефоном.

– Прежде чем вы уйдете, могу ли я попросить о селфи? Для моей порноколлекции.

– О боже, – стонет Оливия, закатывая глаза, и пытается избавить меня от этого. – Николас не любит фотографироваться, Марти.

Я поднимаю руку.

– Нет, это не так. Не имею ничего против фотографий. – Затем понижаю голос, чтобы меня могла слышать только она. – Но мне понадобится ответочка от тебя для моей порноколлекции.

Она хихикает. Элли внимательно наблюдает за нами, кажется, она одобряет меня.

* * *

Поездка до отеля – это чистая, неподдельная пытка и упражнение в сдержанности. Мы мило и легко беседовали, но бросали друг на друга горячие взгляды. Раза три я ловил, как Оливия пялилась на мою ширинку, а я даже не притворялся, что не смотрел на ее сиськи. Ее чистый, свежий, теплый медовый аромат заполнил пространство лимузина, отчего мои ноздри раздувались, пытаясь вобрать как можно больше.

Логан и Томми провожают нас в вестибюль, а Джеймс идет позади. Сегодня народу здесь больше, чем вчера. Место переполнено посетителями, спешащими на ужин или бродвейское шоу, так что на нас в этот раз и правда посматривают.

Попав в номер, ребята разбегаются. Я отпустил на сегодня Дэвида, так что мы остаемся одни.

Провожаю Оливию на кухню. За бокалом вина она рассказала, как прошел день, о бедной молодой матери и ее выводке из пяти буйных ребятишек, которые посетили кафе. Я поведал о скучном благотворительном обеде в нью-йоркском комитете искусств, что на деле оказалось поводом для сбора политиков для демонстрации себя.

Я беру разделочный нож из деревянной подставки на стойке и прерываю наш разговор неприятным, пронзительным звуком от скольжения лезвия о точильный камень. Оливия подходит ко мне сзади и заглядывает через плечо, пока я нарезаю лосось и сельдерей на тонкие ломтики.

– Где ты этому научился? – спрашивает она с улыбкой.

– В Японии.

Я оглядываюсь и вижу, как она закатывает свои прекрасные глаза. Подозреваю, она знала, что́ я отвечу.

Затем девушка берет другой нож, встает рядом со мной и быстро нарезает три морковки, делая это так же хорошо, как я. Если не лучше.

Затем кокетливо пожимает плечами.

– Манхэттен.

Мы оба хихикаем, когда она убирает нож, а я мою руки. Вытирая ладони полотенцем, я прислоняюсь спиной к раковине и наблюдаю за своей гостьей.