Принц и Виски

Бабуля сидела в кресле, положив ладони на колени, с очень прямой спиной и поджатыми губами. Когда мы вошли, подняла глаза, и её рот из полоски превратился в нитку. Что ж, могло быть и хуже. Мой взгляд быстро перебежал на Касинеля. Было дико странно видеть его в нашей гостиной, на стареньком продавленном диване с накидкой-чехлом из жёлтого ситца. Словно я попала в один из тех снов, где кинозвезда вдруг оказывается твоей соседкой по парте, и вы запросто треплетесь о предстоящем тесте по математике, достоинствах огуречного лосьона от прыщей и глупом галстуке Эмоса Страйка.

Охотник сидел, обхватив голову руками и невидяще уставившись перед собой. На наш приход никак не отреагировал. На столике между креслом и диваном стоял сервиз с очевидными следами чаепития.

– Что ты наделала, бабуля! – воскликнула я, кинувшись к Касинелю, и опустилась перед ним на корточки.

– Что я наделала?! – возмутилась она, и её спина каким-то невероятным образом стала ещё прямее. – Позволю себе заметить, что не я тревожила сон тех, кто не должен был быть разбужен, водила за нос целый город, устроила цирк в полицейском управлении и, наконец, бессовестно врала своей бабуле! – Судя по всему, последний грех расценивался как наитягчайший. – Я, конечно, не слепа, но мне и в голову не приходили масштабы!

– Что с ним? – с тревогой перебила я. – Чем ты его опоила?

На протяжении бабушкиной тирады Касинель даже не шелохнулся, продолжая смотреть в одну точку.

– Опоила?! – задохнулась бабуля. – Я не опаивала нашего гостя, а всего лишь сделала то, о чём ты должна была попросить в первый же день, если б проявила хоть каплю ответственности, сознательности и сострадания!

– Это уже три капли, – раздалось от двери.

Бабушкин негодующий взгляд метнулся к Нетте.

– В смысле, вы совершенно правы, госпожа Финварра, – спохватилась подруга, стирая с губ горчицу. – Я всегда говорила: раскрой своё сердце бабуле, и познаешь цзен. Бабушки – цветы жизни, и вообще первая заповедь: «Ни дня без душевной беседы со своей бабулей».

– Если мне не изменяет память, твоя бабушка живёт в четырёх тысячах милях отсюда, Нетта, и отвергает современные средства коммуникации, поэтому такая самоотверженность с твоей стороны достойна восхищения.

Я едва слушала их. Скользнула взглядом по крошкам на подносе, повела носом и опешила.

– Так ты… вернула ему память?

– Ты меня с кем-то путаешь, – с достоинством ответствовала бабуля. – Я не счищаю пятна с леопардов одним взмахом руки, не отправляю недоросликов выбрасывать кольца в Мордор и даже для сотворения ужина прилагаю некоторые усилия. Поэтому правильнее будет сказать, что я просто по мере своих скромных возможностей помогла Ксавьеру найти тропинку в сумрачном лабиринте разума.

При этих словах Касинель вздрогнул, впервые подав признак жизни. Мгновение я потрясённо молчала, а потом жадно наклонилась вперёд:

– Значит, вспомнил своё имя? А кроме него?

Охотник-Касинель-Ксавьер рассеянно кивнул.

– Что-нибудь про Имельду?

Он снова кивнул.

– Так кто она такая? – в нетерпении воскликнула я.

Кас медленно поднял на меня самые виноватые в мире глаза.

– Она моя жена.

Глава 26

– Так, стоп! – вскинула ладонь Нетта, отставляя чашку. – Я правильно поняла: Варлог никогда не жил ни в башне, ни вообще в крепости?

Я вздрогнула и заставила себя вникнуть в беседу, из которой за последние десять минут не слышала ни слова, потому что тратила все силы на поддержание лица. Даже кивала, как собачки на приборных панелях в машинах, хотя больше всего хотелось схватиться за голову и уставиться в одну точку, как недавно Кас… Ксавьер.

Стыдоба-то какая! Целовалась с женатым! Дважды. Конечно, ни он, ни я в те моменты не были в курсе нюанса, но легче от этого как-то не становилось.

Теперь я сидела на диване рядом с ним, а между нами втиснулась Нетта. Подруга время от времени тихонько пожимала мои пальцы, и эта молчаливая поддержка чуть-чуть утешала. В руках каждый из нас держал по чашке заваренного бабулей крепчайшего и безо всяких добавок, если не считать чабреца, чая, который, по её словам, нам сейчас совсем не повредит.

Вопрос подруги вывел меня из оцепенения, напомнив, что дела сердечные могут и подождать, когда на кону судьба города.

– Насколько помню из легенды, в крепости жил феодал с семьёй, но про принца в этой связи ничего не говорилось, мы сами додумали, – заметила я.

– Так и было, – подтвердил Ксавьер со странной тоской в голосе. – И лишь однажды Сыну Шакала удалось попасть на территорию замка – когда супруга хозяина отворила ему и его отряду ворота.

– То есть она предательница? – воинственно выпрямилась Нетта.

Ксавьер покачал головой:

– Она сделала это, чтобы отвратить ещё бо́льшее зло.

Его голос стал глуше, а взгляд устремился за пределы гостиной, возвращаясь на шесть веков назад.