Принц и нищий [Издание 1941 г.]

Как раз в эту минуту мужчина быстро поднял голову, взглянул на Тома и столь же быстро опустил ее на грудь, как бы ослепленный блеском королевского величия; но для Тома было достаточно и одного мгновения, чтобы разглядеть его лицо.

«Теперь я знаю, — сказал он себе: — это тот самый незнакомец, который вытащил Джайлса Уитта из Темзы и спас ему жизнь в первый день нового года; день был такой ненастный, ветреный. Самоотверженный человек, благородный и смелый. Жалко, что он стал преступником и замешан в такое печальное дело… Я отлично помню, в какой день и даже в котором часу это было, потому что часом позже, когда на башне пробило одиннадцать, бабка Кэнти задала мне такую восхитительную и чудесную по своей свирепости трепку, в сравнении с которой все предыдущие и последующие могут показаться нежнейшими ласками».

Том приказал увести на время женщину с девочкой и обратился к помощнику шерифа:

— Добрый сэр, в чем вина этого человека?

Шериф опустился на колено.

— Смею доложить вашему величеству, он лишил жизни одного из ваших подданных посредством яда.

Жалость Тома к преступнику, а также восхищение его смелым поступком претерпели жестокий удар.

— Его вина доказана?

— Вполне доказана, ваше величество!

Том вздохнул и сказал:

— Уведите его, — он заслужил смерть… Это жаль, потому что он человек храбрый… то-есть… я хочу сказать, что у него такой вид…

Осужденный внезапно почувствовал прилив энергии и, в отчаянии ломая руки, стал умолять «короля» прерывающимся, испуганным голосом:

— О, государь, если тебе жалко погибшего, сжалься и надо мной! Я невиновен, и улики против меня очень слабы; но я говорю не об этом; суд надо мною уже совершен, и отменить приговор невозможно, но я умоляю только об одной милости, ибо та кара, на которую я осужден, выше всех моих сил. Пощады, пощады, о добрый король! Умилосердись, внемли моей мольбе: прикажи, чтобы меня повесили!

Том был поражен. Он не ждал, что просьба закончится такими словами.

— Какая странная милость! Разве тебя ведут не на виселицу?

— О, нет, мой добрый государь. Я осужден быть сваренным в кипятке.

При этих неожиданных и ужасных словах Том чуть не свалился с трона. Опомнившись от изумления, он воскликнул:

— Будь по-твоему, бедняга! Если бы даже ты отравил сто человек, ты не будешь предан такой мучительной смерти!

Осужденный припал головой к полу, изливаясь в страстных выражениях благодарности, и закончил такими словами:

— Если когда-нибудь тебя постигнет беда, — чего, боже, избави! — пусть тебе зачтется твоя милость ко мне.

Том повернулся к графу Гертфорду.

— Милорд, возможно ли, чтобы этого человека осудили на такую жестокую казнь?

— Таков закон, ваше величество, для отравителей. В Германии фальшивомонетчиков варят живыми в кипящем масле, — и не вдруг, а постепенно, спускают их на веревке в котел, сначала ступню, потом ноги, потом…

— О, умоляю тебя, милорд, замолчи! Я не могу этого вынести! — воскликнул Том, закрыв лицо руками, чтобы отогнать ужасную картину. — Заклинаю тебя, милорд, отдай приказ, чтобы этот закон отменили. Пусть несчастных не подвергают больше таким отвратительным пыткам.

Лицо графа выразило живейшее удовольствие; он был человек сострадательный и способный к великодушным порывам, что не так часто встречалось среди знатных господ в то жестокое время. Он сказал:

— Благородные слова вашего величества — смертный приговор этому закону. Они будут занесены на скрижали истории к чести вашего королевского дома.

Помощник шерифа хотел уже увести осужденного, но Том знаком остановил его.

— Добрый сэр, я хотел бы вникнуть в это дело. Человек говорит, что улики против него очень слабы. Скажи мне, что ты знаешь о нем.

— Осмелюсь доложить вашей королевской милости, на суде выяснилось, что человек этот входил в некий дом, где лежал некий больной, в селении Айлингтоне; трое свидетелей показывают, что это было ровно в десять часов утра, а двое, что это было несколькими минутами позже. Больной был в это время один и спал; а этот человек вскоре вышел и пошел своей дорогой. Час спустя больной умер в страшных мучениях, сопровождаемых рвотой и коликами.

— Что же, видел кто-нибудь, как этот человек давал ему яд? Яд найден?

— Нет, ваше величество!

— Откуда же вы знаете, что больной был отравлен?

— Осмелюсь доложить вашему величеству, доктора говорят, что такие спазмы бывают только от яда.

Веская улика — по тем временам. Том сообразил это сразу и сказал:

— Доктора знают свое ремесло. По всей вероятности, они были правы. Плохо твое дело, бедняга!

— Это еще не все, ваше величество! Есть и другие, более тяжкие улики. Многие утверждают, что колдунья, после того исчезнувшая из деревни неизвестно куда, предсказывала по секрету всем и каждому, что больной будет отравлен и умрет, и больше того — что отраву даст ему незнакомый темноволосый прохожий в простом и поношенном платье. Осужденный вполне подходит под эти приметы. Прошу ваше величество отнестись с должным вниманием к этой тяжкой улике ввиду того, что все это было заранее предсказано.