Принц и гвардеец

Разумеется, странно было бы ожидать, что человек, имеющий все, что ему захочется, поймет, с чего это обычным людям мечтать о таких же возможностях.

Когда меня призвали в армию, я испытал одновременно ужас и восторг. Я знал, что некоторые считали это смертным приговором. Но по крайней мере, меня ждала захватывающая жизнь, а не нудная канцелярская работа и поденный труд в семьях представителей более высоких каст, на что я был бы обречен, останься в Каролине.

Его величество Кларксон встал и принялся расхаживать по кабинету.

– Этих людей необходимо остановить, чего бы это ни стоило. Кто сейчас управляет Бонитой?

– Ламэй. Он на время отправил семью подальше и начал приготовления к похоронам бывшего губернатора Шарпа. Похоже, несмотря на все трудности, он гордится своей новой ролью.

Король вскинул руку:

– Вот человек, довольствующийся своим положением, который верно исполняет долг перед обществом. Почему они все не могут делать то же самое? – Я забрал письма из лотка. Король Кларксон между тем продолжал: – Мы поручим Ламэю немедленно расправиться со всеми подозреваемыми в убийствах. Даже если кто-то и ускользнет от расплаты, мы недвусмысленно обозначим свою позицию. Кроме того, необходимо найти способ вознаградить тех, кто располагает какой-нибудь информацией. Нам нужны свои люди на Юге.

Я поспешно отвернулся, жалея, что услышал это. Повстанцев я не поддерживал. Большинство из них – убийцы. Но сегодняшние распоряжения короля не имели ничего общего с правосудием.

– Эй, ты! Стой.

Я обернулся, не уверенный, что король обращается ко мне. Однако это оказалось именно так. У меня на глазах он набросал коротенькое письмо, сложил его и кинул поверх остальной кипы.

– Отнеси это на почту. Там знают правильный адрес. – Король кинул послание так небрежно, словно оно не имело ровным счетом никакой ценности. Я остался стоять столбом, потому что ноша вдруг стала неподъемной. – Иди.

Я взял корреспонденцию и с черепашьей скоростью поплелся в почтовую комнату.

«Аспен, это не твое дело. Ты здесь для того, чтобы защищать монархию. И ни для чего больше. Сосредоточься на Америке. Весь остальной мир может катиться к чертовой матери, главное сейчас – встретиться с ней».

Я расправил плечи и сделал то, что должен был.

– Чарли, привет.

Увидев пачки писем, он присвистнул:

– Сегодня что-то много.

– Ну да. Э-э… Тут было одно письмо… У короля под рукой не оказалось адреса, он сказал, что вы должны знать.

Я кивнул на послание Ламэю, лежавшее на самом верху.

Чарли развернул листок, чтобы посмотреть, кто адресат. Когда же он пробежал бумагу глазами, на его лице отразилась тревога.

– Ты это читал? – спросил он негромко.

И хотя мне было известно содержание, я только покачал головой и сглотнул. Даже немного стыдно стало. Возможно, в моих силах это остановить, но я всего лишь делаю свою работу.

– Гм, – пробормотал Чарли и, крутанувшись на стуле, задел пачку уже отсортированной корреспонденции.

– Чарльз! – возмутился Мертин. – Я три часа на это угробил!

– Прости. Я сейчас приведу все в порядок. Леджер, подожди немного. – Чарли вытащил одинокий конверт. – Это тебе.

Я немедленно узнал мамин почерк.

– Спасибо! – Я сжал письмо в руке, радуясь весточке из дома.

– Не за что, – отозвался он небрежно, вытаскивая из-под стола проволочную корзину. – Да, кстати, не мог бы ты оказать мне большую любезность и снести вот эту макулатуру в топку? Прямо сейчас?

– Нет проблем.

Чарли кивнул. Я спрятал письмо и забрал у него корзину.

Печи располагались неподалеку от казарм. Я опустил корзину на пол и открыл заслонку. Угли практически прогорели, и я аккуратно подкладывал в топку бумаги, вороша их, чтобы был приток воздуха.

Не осторожничай я так, то, наверное, и не заметил бы письма к Ламэю, затесавшегося между открытых конвертов и обрезков неправильных адресов.

Чарли, что ты задумал?

Я застыл, лихорадочно соображая. Если отнести письмо обратно, он поймет, что попался. Хочу ли я, чтобы он знал, что попался? Хочу ли я вообще, чтобы он попался?

Нет. А потому я просто швырнул послание в топку и убедился, что оно превратилось в пепел. Моя работа сделана, все остальные письма отправятся к своим адресатам. Никого ни в чем обвинить нельзя, а кто знает, сколько жизней будет спасено?

Хватит с нас уже смертей, хватит боли.

Я зашагал прочь. Время рассудит, кто был прав, а кто нет. Потому что сейчас делать выводы сложно.

Вернувшись к себе, я нетерпеливо надорвал конверт и принялся жадно читать письмо из дома. Мне не по себе было от мысли, что мама осталась там без меня. Немного утешало, что я посылал ей деньги. Но это не избавляло от беспокойства за благополучие родных.

Похоже, беспокойство было взаимным.

«Я знаю, что ты ее любишь. Но пожалуйста, не делай глупостей».