Примула. Виктория

Как бы то ни было, когда он простился с ним на седьмой день перед отъездом его в Москву, и получил благодарность, он был счастлив, что избавился от этого неловкого положения и неприятного зеркала. Он простился с ним на станции, возвращаясь с медвежьей охоты, где всю ночь у них было представление русского молодечества».

Лев Великий зол и в достаточной степени прав, с ним такое часто бывает!.. Между прочим, воспитательницей великой княжны Марии Александровны была двоюродная тётка Толстого, Александра Андреевна Толстая. Она воспитывала великую княжну с тринадцати лет. Теперь принцессе пошёл двадцать первый год. Наконец-то сложные переговоры и перипетии брачной стратегии завершились свадьбой!..

Мария Александровна была принцесса как принцесса, обыкновенная принцесса европейского царствующего дома. Нежная, аккуратно одетая, в меру хорошенькая. Шейку оттеняет бархотка, локончики спадают на плечики. Она имела в своём характере много хороших качеств. Когда её мать была уже смертельно больна, великая княжна читала императрице, сидя у её постели, ежедневно Евангелие и проповеди популярного проповедника-реформатора Эжена Берсье. Великая княжна обожала мама, обожала папа, обожала Бога. Она готова была на многие жертвы. Она не очень любила общество пожилых дам и сановников во дворцах Санкт-Петербурга и называла их, не чинясь, «старыми колпаками». Она, подобно всем принцам и принцессам из дома Романовых, не любила также учиться и потому была не очень образованна.

Виктория не прислала в подарок будущей невестке ни колец, ни дорогих брошей, ни бриллиантового колье. И жениху и невесте прислала она по молитвеннику, а Марии Александровне — ещё и веточку мирта — символ невинности новобрачной под венцом.

Торжество получилось великолепным, каким только может быть торжество по случаю брака принцессы в стране, где не настолько давно отменили рабство, и где правят монархи, никак не ограниченные конституцией, которой нет! Английских гостей поражали устланные алыми коврами полы вокзалов, а также лакеи, разодетые в золото и пурпур, как венецианские дожи.

Православное венчание было наиболее внушительным и торжественным. 23 января 1874 года в придворной церкви Зимнего дворца возможно было полюбоваться духовенством в богатейших парчовых ризах, золотых митрах, с наперстными крестами, усыпанными драгоценными камнями. Пел великолепный хор певчих. Принцы, принцессы, император всероссийский, министры, дипломатический корпус в парадных мундирах, расшитых золотом не хуже лакейских. Титулованные дамы в изумительных туалетах блистают бриллиантами. Шаферы Марии Александровны — три её младших брата. Шафер герцога Эдинбургского — его младший брат, герцог Артур Коннаутский. Шаферы держат над головами брачующихся золотые венцы-короны. Затем торжественная процессия перешла в Александровский зал дворца, где был совершён англиканский обряд бракосочетания.

В парадной зале Зимнего дворца накрыт был свадебный стол на семьсот кувертов. Торжественный великолепный банкет. Блеск богатейших драгоценностей смешивается с блеском мундиров, золотых и серебряных тарелок и блюд и роскошного севрского фарфора. Трапезующих услаждают пением итальянские знаменитости — Патти, Альбани и Николини.

На балу присутствовало более трёх тысяч приглашённых.

В десять часов вечера бал завершился. Императорский поезд увёз молодожёнов в Царское Село, где они провели свою первую брачную ночь.

Император много беседовал с английскими принцами. В результате подобных разговоров отправлено было в Лондон принцем Уэлльским большое послание к матери. Берти писал, что император — прекрасный человек и — главное! — не имеет ни малейшего намерения завоёвывать Константинополь!..

Сразу видно из этого письма незнание принцем Уэлльским современной ему русской поэзии. Так, он и понятия не имеет о стихотворении Фёдора Ивановича Тютчева «Не гул молвы прошёл в народ...», написанном 1 марта 1850 года и опубликованном в 1854 году в журнале «Современник». Как раз в этом стихотворении есть такие строки:

И своды древние Софии
Вновь осенит Христов алтарь!
Пади пред ним, о царь России,
И встань как всеславянский царь!..

Вы уже, наверное, догадались, что София в данном конкретном случае отнюдь не столица Болгарии, но известная мечеть Айя София в Истанбуле, до 1453 года — греко-восточная церковь святой Софии...

* * *

Вскоре Петербург посетил австрийский император Франц Иосиф. Император дал в честь высокого гостя торжественный обед, во время которого произнёс тост:

   — Я пью за здоровье моего друга Франца Иосифа, осчастливившего нас своим присутствием. В дружбе, связывающей нас обоих с императором Вильгельмом и с королевой Викторией, я вижу самую верную гарантию мира в Европе, столь желаемого всеми и столь всем нам необходимого!..

Франц Иосиф, разумеется, ответил:

   — Всевышний благословит эти наши всеобщие усилия и дарует мир человечеству!..