Примула. Виктория

На Джона Брауна Англия всё же смотрела с должной снисходительностью. Его возможные отношения с королевой вполне можно было воспринимать как символическое сближение с народом. Но русский император пошёл на поводу у интеллектуально-аристократического кружка славянофилов, сторонников национальной доктрины в ущерб доктрине монархической, не находивших дом Романовых русским в достаточной степени. Эти «славянофилы», как они себя называли, сумели свести любвеобильного стареющего донжуана-императора с молоденькой доступной красоткой, принадлежавшей по рождению к династическому гнезду Рюриковичей, правившему русскими землями до Романовых. Император не скрывал своего, фактически брачного союза с княжной Екатериной Долгоруковой от больной императрицы и взрослых детей. Едва императрица скончалась вследствие болезни лёгких, как Александр II поспешил узаконить своё сожительство. Трое маленьких детей, рождённых ещё вне законного брака, бегали теперь по коридорам и залам петербургских дворцов. И всё упорнее распространялись слухи о якобы намерении императора преподнести жене титул императрицы и сделать наследником престола восьмилетнего Георгия, его сына от Долгоруковой, бесцеремонно отставив от трона Александра Александровича...

Эти намерения, инспирируемые так называемыми «славянофилами», были необычайно пагубными, поскольку несомненно подрывали авторитет дома Романовых в концерте европейских монархий. Но славянофилы готовы были во имя торжества национальной доктрины пренебречь сложившимися династическими связями и, в сущности, обречь Россию на одиночество в Европе...

Виктория не хотела женитьбы сына на принцессе из подобного семейства. Кроме того, до Лондона уже дошли слухи о том, что единственная дочь Александра II, великая княжна Мария Александровна, объявила во всеуслышание, что во всём согласна с отцом и полагает его человеком совершенным и даже «выше всякой критики».

Отношения Александра Николаевича с дочерью были весьма сердечными. Возможно, ему представлялось, что она похожа на свою мать. В этой девочке император желал видеть её мать, видеть такою, какою она предстала перед ним в юности. Кроме того, он чувствовал себя всё-таки виновным. И особенно виновным именно перед единственной дочерью, невинной девушкой. Сыновья — мужчины, молодые люди — не имели права бросить в него камень!..

Лорд Альфред Лофтус, английский посланник в Санкт-Петербурге, однако, описывал принцессу очень положительно... Лорд Лофтус был тронут и тёплой привязанностью дочери к отцу:

«...ежедневно император проходит в сопровождении своей дочери мимо моего дома, направляясь в Летний сад. За ними следуют порожние сани...»

Александр ценил безоговорочную любовь дочери; тем более, что остальные дети крайне дурно относились к его второму браку, да ведь и имели на то веские основания.

Император стремился всячески баловать осиротевшую наполовину после смерти матери Марию[103]. Он также опасался за её нравственность. Одинокая девочка... Он охотно отправил её гостить в Гессен-Кассельский замок, в Югенгейм, к дяде, родному брату покойной императрицы Марии Александровны, полной тёзки своей единственной дочери.

О, эти семейные дела! Герцогиня Алиса Гессенская, невестка правящего герцога, улаживает приезд молодого герцога Эдинбургского в Югенгейм. И Виктория, и Александр II обо всём осведомлены. Принцесса Мария и герцог Альфред встречаются — естественно, на балу! — и нравятся друг другу. В Лондон летит письмо Алисы: «...милая очаровательная дочь русского императора совершенно покорена Альфредом...»

Но всё же Виктория колеблется. Она понимает, что столкновение внешнеполитических интересов России и Англии неминуемо. Так стоит ли улаживать брак Альфреда?.. Но Германия, эта чудовищная Германия!.. И «эти русские православные суеверия, ещё более крайние, чем папизм...»

А Пусси пишет из Берлина, что «...царь Александр говорит ужасные вещи об Альфреде...»

Принцесса Мария отвечает на письмо герцога Альфреда:

«...Несмотря на то, что будущее вряд ли соединит нас, как мы надеялись, я прошу Вас никогда не сомневаться в моих добрых чувствах...»

Между тем Александр II намекает на возможность союза России... с Германией! Кажется, это решило дело. В июле 1873 года герцог Эдинбургский снова приглашён в Югенгейм. Однако Виктория предлагает Александру II привезти дочь в Лондон, на своеобразные «смотрины». Всероссийский император отказывается. Затем предлагает, в свою очередь, встретиться в Кельне, на полпути между Лондоном и Санкт-Петербургом. Королева в письме к дочери Алисе называет русского императора «азиатом». Император говорит кому-то из старших сыновей, что английская королева — «дура» (это определение Виктории уже вошло у Александра Николаевича в привычку!). В итоге Викторию так и не познакомили с будущей невесткой. Она жалуется замужним своим дочерям на отвратительное пренебрежение правами будущей свекрови. Ведь даже в самых «обыкновенных почтенных семьях» положено до свадьбы показывать невесту матери жениха!..