Примаков

В аппарате разведки оперативные работники всегда ставили себя выше аналитиков. Примаков приложил большие усилия, чтобы уравнять аналитиков с оперативниками.

Кстати говоря, Томас Анатольевич Колесниченко в бытность собственным корреспондентом «Правды» в США несколько лет принимал у себя дома Олдрича Эймса, не подозревая о его разведывательной работе. После ареста Эймс изъявил готовность дать интервью Колесниченко. Но ему отказали в американской визе, внесли в черный список. В 1996 году Примаков уже в роли министра иностранных дел взял Колесниченко с собой в Соединенные Штаты. Ему вновь не дали визы. Тогда Примаков, верный дружбе, обратился к государственному секретарю Мадлен Олбрайт и поклялся, что Колесниченко не был сотрудником спецслужб. Визу дали, и Колесниченко прилетел в Соединенные Штаты.

Начальник политической разведки в отличие от своих коллег, силовых министров, практически незаметен. Каждый понедельник директор Службы внешней разведки Евгений Примаков входил в кабинет президента Бориса Ельцина для подробного доклада. Текущую разведывательную сводку, срочные сообщения президент получает каждый день в запечатанных пакетах. Но раз в неделю Примаков приезжал в Кремль, чтобы ознакомить президента с обзором важнейших проблем. Задача Примакова состояла в том, чтобы рассказать Борису Ельцину, что происходит, как это оценивает разведка и как, с ее точки зрения, следует поступать в мировых делах.

Разведчики пребывают в уверенности, что они заранее обо всём предупреждают политиков, но политики неспособны воспользоваться тем драгоценным кладом, каким является разведывательная информация. А многие профессиональные политики достаточно пренебрежительно относятся к этим секретным сводкам, считая, что в принятии важнейших политических решений разведка помочь не может.

Примаков несколько лет работал с Горбачевым, который высоко ценил материалы разведки и внимательно их читал. В роли кандидата в члены политбюро, члена Президентского совета и Совета безопасности он получал информацию КГБ о внешнеполитической ситуации. Став начальником разведки, он установил, что сведения, поступавшие от Крючкова, не имели ничего общего с той информацией, которую реально собирало Первое главное управление. Председатель КГБ ссылался на никогда не существовавшие материалы разведки, чтобы воздействовать на внутриполитическую ситуацию.

«Сколько наделали шуму заявления о том, что ЦРУ имело в лице некоторых “перестроечных руководителей” своих “агентов влияния”», — вспоминал Примаков. А возглавив разведку, он обнаружил, что рассказы Крючкова о существующих в стране «агентах влияния» ЦРУ — миф.

Бывший председатель КГБ Крючков, побывав после провала августовского путча в тюрьме, обвинил бывшего члена политбюро Яковлева в том, что у него были недопустимые контакты с западными спецслужбами, а проще говоря, заявил, что академика завербовали американцы.

Делом занялась Генеральная прокуратура. Прежде всего следователи запросили внешнюю разведку.

«Будучи директором СВР, — писал Евгений Максимович, — я, отвечая на вопрос Генпрокуратуры России, дал задание тем подразделениям разведки, которые могли иметь подобные данные, тщательно проверить все материалы на сей счет. Ответ был однозначный — никаких данных такого рода не было и нет. А ведь ссылались на разведку».

Следователи вызвали предшественника Крючкова на посту председателя КГБ генерала армии Чебрикова. Виктор Михайлович надопросе развел руками: ему относительно агентов влияния и мнимой вербовки Яковлева ничего не известно. Иначе говоря, Комитет госбезопасности не располагал никакими материалами на сей счет. Крючков всё придумал.

Его бывший заместитель в разведке генерал-лейтенант Вадим Кирпиченко писал: «Горькая истина состоит в том, что отнюдь не Центральное разведывательное управление США и не его “агенты влияния в СССР” разрушили наше великое государство, а мы сами. Все наши высшие партийные и государственные инстанции продолжали скакать на химерах, не хотели отличать мифы от реальностей и боялись проводить полнокровные демократические реформы, ничего не разрушая и никого не предавая».

Аппарат, с которым работал Примаков, в значительной степени сформировался под влиянием Крючкова. Тот десять лет возглавлял разведку и еще три года был председателем всего КГБ.

Крючков начинал карьеру профессиональным комсомольским работником. Во время войны будущий глава госбезопасности на фронт не попал, был нужнее в тылу. После войны работал в прокуратуре. В 1951 году в Сталинградский обком партии пришла разнарядка — откомандировать перспективного молодого партийца в Москву для учебы в Высшей дипломатической школе. Выбор пал на Крючкова.

Из всего потока один Крючков рискнул взяться за изучение очень непростого венгерского языка. Повсюду носил с собой карточки со словами, которые следовало запомнить. Выучить венгерский язык — значит проявить характер, усидчивость и упорство. Всего этого Крючкову было не занимать.