Приливы войны

В одно мгновение Алкивиад протрезвел, став таким хладнокровным и сосредоточенным, что было понятно: он ни на секунду не отвлёкся, его взгляд не упустил ни одного из бандитов, что резвились возле костра. Если сейчас я приму этих лошадей, объявляет он, то уплыву с великолепным подарком, но сам останусь бедняком. Если же я оставлю лошадей вам, их хозяевам, и уеду, унося с собой вашу дружбу, — и тут он приближается к Севту, который тоже протрезвел, — тогда я буду считать, что в число моих богатств включены не только эти храбрые животные. Ведь я могу попросить их у моего друга в любой момент, когда пожелаю. И не только их, но и могучих воинов, которые будут сражаться, оседлав их. Ибо мой друг не пришлёт мне одних лошадей, оставив меня с пустыми руками перед моим врагом.

Но Севт — не дурак. Он знает, что человек, стоящий перед ним, спланировал это в тот самый миг, когда увидел женщин на берегу. Он признает гениальность хода. Алкивиад знал всё это заранее. Знает афинянин и то, что Севт всё это понял и признал. Да, Севт тоже желает быть гением. Он понимает, что сейчас получил наставника, который сделает его своим другом, который будет советовать и учить, который научит его быть гениальным. Властитель одриссов обнимает Алкивиада, его соплеменники вопят и улюлюкают. Мы наконец-то переводим дыхание.

И он пришёл со своими лошадьми, этот Севт. И лошадей было не пятьсот, а две тысячи, когда флот и армия взяли Халкедон и Византий, закупорив проливы. То был самый чёрный период войны для спартанцев. Но я забежал вперёд. Мне следует вернуться к одному поворотному моменту истории.

Спустя месяц после великой победы при Кизике, когда мы проходили проливы, флагманский корабль был встречен курьерским тендером с Самоса. Ночь была лунная. Тендор послал нам световые сигналы. Суда сошлись на середине канала. Государственная галера «Парал», сообщили с тендера, прибыла из Афин с новостью! Спартанский посол обратился к Народному собранию с запросом о мире! Эта весть была встречена бурной радостью. Все хотели поскорее узнать условия мира, которые заключались в том, что военные действия прекращаются, каждая сторона уходит с чужой территории, все пленные возвращаются домой. Снова крики радости. Команда кричала, что скоро они пойдут по домам.

   — Спартанцы сейчас в Афинах? — крикнул Алкивиад курьерам.

   — Да!

   — Кто возглавляет посольство?

   — Эндий!

Снова возгласы одобрения.

   — Лакедемоняне оказали тебе честь, Алкивиад. Иначе зачем было посылать Эндия, твоего друга? — Это сказал Антиох, навигатор Алкивиада, один из тех, кто делил с ним ссылку и был в Спарте. — Это свидетельствует о том, что хоть они и считают тебя изгнанником, но всё же чтут в тебе выдающегося афинянина.

Корабль Фрасибула «Стремление» подошёл с подветренной стороны и теперь находился в пределах слышимости. Его рулевой крикнул:

   — Что, мы вправду можем идти домой?

Алкивиад не ответил. Он стоял неподвижно, спрятавшись от лунного света в тени ахтерштевня.

   — Это не предложение мира, — спокойно сказал он офицерам на юте и кормовым гребцам, — а уловка, чтобы отрезать вас и меня от народа и уничтожить нас всех.

Он повернулся к своему навигатору:

   — Просигналь всем: плывём к Самосу. Фрасибулу: следовать за нами по одному.

Потом — к Антиоху, стоявшему у руля:

   — Плыви-ка теперь вон туда, к могиле Ахилла.

Глава XXX У МОГИЛЫ АХИЛЛА

Долина реки Скамандр сегодня такая же иссушенная ветрами, как и тысячу лет назад, когда Троя пала под тяжестью Ахиллова копья. На береговой полосе, куда гомеровские ахейцы вытащили свои пятьдесят беспалубных кораблей, сегодня афиняне и самосцы ставят свои двести, украшенных бронзой. Тот пресноводный ручей, возле которого Диомед преследовал Сарпедона, всё ещё течёт, и вода в нём холодная и приятная на вкус. Десятки раз мы проводили здесь ночи, плавая по Геллеспонту туда-сюда, но никогда прежде наш командир не приводил нас к этим курганам.

Их всего восемнадцать. Семь высоких — для ахейцев, микенцев, фессалийцев, аргивян, лакедемонян, аркадийцев и фокийцев; одиннадцать поменьше — для отдельных героев; и наконец пара соединённых курганов — Патрокла и Ахилла.

Сегодня ночью холодно. Ветер клонит траву на неухоженных склонах могил. Овцы протоптали на них ступени. Мы спросили у нескольких мальчишек, под каким курганом спит Ахилл. Мы предложили им пару монет за эту услугу. Они непонимающе посмотрели в ответ:

   — Кто?

На этой равнине, заметил Алкивиад, люди Запада принесли войну людям Востока и победили их. Наш командир мечтал повторить это. Заключить союз со Спартой и напасть на Персию.