Приливы войны

Этот бой отличался от всех других, какие мне только довелось пережить. Нигде на поле сражения не было видно, чтобы какой-нибудь корабль, какой-нибудь человек уклонялся от схватки. Каждая сторона была охвачена желанием получить преимущество. Афиняне — чтобы избежать уничтожения; сиракузцы и их союзники — чтобы отомстить тем, кто развязал против них войну. И ещё, наверное, думали о бессмертной славе. Никто даже не пытался сберечь свою шкуру, каждый стремился превзойти другого в умении и храбрости. Ближе к полудню я упал с палубы баржи в трюм, погрузившись по грудь в воду. Похлёбка вытащил меня, и мы нашли безопасное место, где он принялся осматривать мою ногу, которую я, кажется, повредил.

— Глянь туда, Поммо, — показал мой товарищ, — ты когда-нибудь видел подобное?

Насколько хватало глаз, море, застланное дымом, было покрыто боевыми кораблями. С левой стороны триера протаранила одно судно в сиракузской стене. Все его три ряда гребцов яростно принялись табанить, чтобы отойти и ударить снова, а сквозь пролом летели камни, стрелы и головни — так плотно, что казалось, самый воздух состоял из железа и огня.

Когда таран афинского корабля высвободился и в пробоину стали видны внутренности вражеского судна, появилась вторая триера, устремившаяся к тому же судну. Её таран пробил корму, подняв её над водой. Люди врассыпную бросились с палубы. Пока повреждённое судно висело, как на шомполе, его поднятая корма своим весом заставила афинский таран зарыться носом в воду. Противники обменивались яростными залпами стрел и зажигательных снарядов. Тем временем первый корабль, отойдя назад на длину корпуса, нанёс новый таранный удар. Справа три афинские галеры зацепили крюками суда, образующие стену. Моряки так перемешались между собой, что на афинских кораблях было больше сиракузцев, а на сиракузских оказывалось больше афинян. Позади атакующих находились ещё три быстроходных афинских корабля. Они прошли медленно, а лучники тем временем приводили в боевое состояние паклю и смолу, чтобы стрелять ими по всей надводной длине борта. Когда горящая просмолённая пакля попадает в корабль, пламя быстро перекидывается на соседний — его разносит ветром или самими людьми. К тому времени, как солнце поднялось в зенит, в сиракузской стене кораблей было проделано с десяток проломов. Лион сказал мне позднее, что увидел, как три афинских корабля прошли бок о бок сквозь стену, ведомые «Непримиримым» Демосфена, подавая сигнал «Следуй за мной».

Мы победили. И всё же...

Враг всё ещё сжимал тиски. Городской мыс Ортигия — и Племмирий, Скала, южная часть устья гавани, между которыми стояла стена кораблей. На одном конце — пятьдесят тысяч, на другом — двадцать. Все они ринулись на стену. Туда, где стена кораблей была пробита, рванулись малые суда противника — они запечатали собою брешь. Одни лодки находились внизу, другие протягивали над связками брёвен, которые ещё удерживали стену. Наступил день. Мы уничтожали противника в таких количествах, что делалось непонятным, как он ещё держится.

Существует характерная ошибка в таких сражениях. Её допускают те, у кого нет военного опыта. Даже такие храбрые люди, как сиракузцы и их союзники. В Спарте это называется «плыть по течению» или «прятаться в крысиную нору». Человек, который сражается таким образом, будет стоять один на один против противника, он будет получать или наносить удары, а потом он и его враг, оба невредимые, переходят каждый к другому сопернику, чтобы приступить к новой серии поединков, и дальше, и дальше, всё к новым и новым врагам. Поступать так новичка заставляет страх. Человек ищет, куда бы ему укрыться, он словно отыскивает себе «крысиную нору» среди этой бойни. В Спарте юношей, имеющих такое обыкновение, просто бьют. Их учат бороться честно — пока один из двух противников не убьёт другого. Лакедемоняне называют такой бой monopale— «один на один». Несмотря на все инструкции Гилиппа, сиракузцы не усвоили этого правила. Теперь, на стене кораблей, начал сказываться превосходящий опыт афинян. Бой на палубе, двадцать против двадцати, сорок против сорока, parataxis — «равное число противников», генеральное сражение в миниатюре. Или драка под палубой, по пояс в воде, один на один. Или на стене, часто в огне, где друзья и враги зажаты на узкой полосе массовой резни. Афиняне понимали смысл такого боя. Мы имели ещё одно преимущество. Обороняющиеся на море вынуждены обязательно убивать противника. А это нелегко. Атакующим же нужно лишь всё разрушить. Афинские моряки пошли на стену кораблей с огнём и топором. Корабль за кораблём получали пробоины, корпуса пылали, вдоль заграждения осели громады, обгоревшие до ватерлинии.