Прилив

Юр старался не думать о последствиях будущего разговора с правителем. Это был его долг - сказать о всем, что видел, невзирая на последствия. Судьба лже-Слава представлялась ему ре-шенной, и вот - такой поворот! Правитель даже не удивил - он напугал Юра. Впрочем, "напугал" - не совсем верное слово. За себя Юр не боялся. Но душевное здоровье хозяина давно вызывало тревогу. Юр знал Изагера со времен службы на периметре - а это достаточно долгий срок, чтобы понять все о человеке. Но, чем больше он узнавал, тем страшнее Юру становилось. Не за себя, и не за этого юнца, добровольно сунувшего голову в пасть зубину. За судьбу города и людей, его населявших. Для Юра они давно перестали быть гморами. Он видел, что горожане - те же люди, что и пустынники. Конечно, беспечная, с точки зрения варваров, жизнь в Дирне накладывала свой отпечаток, плюс воспитание, обычаи... Но все равно это были те же люди, с теми же понятиями добра и зла, лжи и правды. И разделение потомков Основателей на два враждебных лагеря казалась Юру чудовищной ошибкой. В отличие от прежних правителей, Изагер не просто стремился сделать эту пропасть еще глубже, он хотел полностью истребить варваров, решить проблему древнего противо-стояния самым радикальным образом. Войной на истребление.

Наследник правителя Слав был надеждой Юра. Юноша был противоположностью отца, и Юр старался поддерживать в нем те человеческие качества, которые так не любил отец. Если бы Слав стал правителем Дирна! Эта мысль терзала Юра давно, но Слав мог стать правителем только в случае смерти Изагера. Юр не задумываясь убил бы правителя, чтобы дать своим братьям в Пойме шанс выжить, но телохранитель был связан клятвой. Когда-то, обреченный на смерть и гонимый, он встретился с Изагером, получив возможность начать новую жизнь. Тогда он поклялся защищать жизнь Изагера, пока жив. Кроме того, лишить Слава отца было жестоко по отношению к юноше, которого Юр любил всем сердцем.

Верность слову и страх перед планами правителя боролись в душе Юра. Узнав о захвате Плато Краба, телохранитель не мог найти себе места. Не побывав там, он знал, чем все закончится. Клан никогда не уйдет со своей территории, а это значило, что он обречен. Так и случилось, и это был лишь первый шаг Изагера. Будет и следующий, пока он не истребит всех варваров. Или кто-то его не остановит. Слав мог бы это сделать. Несмотря на видимую мягкость, он имел нравственный стержень, и никогда бы не сделал того, что сделал этот варвар.

Догадавшись, что Слав - не Слав, Юр растерялся. Схватить лже-сына и привести к прави-телю - что могло быть проще? Но Юр не мог этого сделать. Он любил Слава, а варвар был так похож на него... И еще он понимал этого парня, как самого себя. Когда-то точно так же он, Юр, рискнул, пробился из Поймы в гмород и стал тем, кем он стал. А кем стал? Чего достиг? Путь к вершине мастерства не стал короче, хотя Юр упорно двигался по нему уже три десятка лет. Пределов совершенству не было, а совершенствование мастерства напрямую зависело от совершенства души. И потому Юр не знал, что делать. Нет, этого парня он не убьет, даже если прикажет Изагер! Человек, поставивший на карту все, саму жизнь, был братом по духу. Но оставалось слово! Слово чести, данное Изагеру...

- Для мужчины и воина нет ничего важнее слова. Слово - тот же меч, если им умело пользоваться. Настоящий мастер способен побеждать словом, без меча, - говорил Юру дед, учивший мальчика азам боя. - Люди привыкли раскидываться словами, не отвечая за них, но это неправильно и опасно. Всякое слово оставляет след в сердце человека и в мире, за каждое нам придется отвечать перед душами предков...

Вызов Слава застал Юра врасплох.

- Юр, приезжай скорей! Я на старой пристани!

- Слав? Что случилось? Слав? - Юр напрасно тряс передатчик. Тот молчал, не издавая не звука. Сигнал на той стороне не принимался. Что-то произошло!

Уже через минуту Юр сидел в машине. Дорога к старой пристани займет минуты две-три. За это время надо проанализировать ситуацию. Что это? Похищение или новая инсценировка? Старая пристань? Что Слав может делать там, в этом скоплении ржавеющего металлолома? Зато это удобное место для похищения или засады... У Изагера немало врагов, но похищать его сына? Вряд ли кто-нибудь осмелится на это, ведь кроме всеобщего осуждения, заочно обрекающего преступников на смертную казнь, есть и личная месть самого правителя. Нет, таких глупцов не сыщешь в Дирне. Что же остается? Очередная глупая шутка Слава? Или что-то, чему он пока не может дать объяснения?

Резко повернув, Юр едва не столкнулся с какой-то машиной. Водитель отчаянно жестику-лировал, давая понять, что он думает о Юре. "Плохо. Очень плохо для воина. Надо держать себя в руках. Когда проблем так много, положись на интуицию, Юр", - сказал он себе.