Прилив

Целая волна воды выкатилась из дальнего конца кокпита в темную пучину. Я пересчитал головы. Все были на месте. От сознания, что опасность миновала, я стал покрываться испариной. Между тем я покрутил штурвал. Катушка компаса колебалась. Я услышал собственный крик:

— Так где этот проклятый верхний летучий парус?

Ян склонился над лебедкой. Неожиданно выстрелил спинакер. Со скоростью четырнадцать узлов плюс прилив, по крайней мере на милю опережая соперников, «Плаж де Ор» направился домой.

К штурвалу стала Бьянка. Она была особенно сильна в вождении при таком курсе относительно ветра. Фрэнки сидела внизу у большой корзины с термосами. Она протянула мне кружку супу и сказала:

— Отлично сработано, отец! Вот это жизнь, а?!

Во мне поднялась волна любви к ней. Я повалился с ногами на одну из коек. На протяжении коротких прибрежных гонок не принято спать, но короткое забытье не повредит. Радарный детектор «Локата» посылал свои сигналы и улавливал излучения судов, находящихся поблизости, а они улавливали нас на свой экран. Мы были крупным объектом, так что я не беспокоился. Фрэнки спала на соседней койке. Теперь, потратив столько нервной энергии, я ощутил усталость и задремал.

Прошло никак не больше двадцати минут, когда я проснулся. Кто-то стучал сверху по каюте. «Плаж де Ор» по-прежнему двигался равномерными скачками. И все же что-то было не так. Через люк на палубу пробивался свет. Режущий глаз белый свет, которого не должно бы там быть.

Я спрыгнул с кровати и поднялся в кокпит.

Глава 18

«Плаж де Ор» бороздил широкое водное пространство под спинакером, вырывая длинные полосы брызг из сверкающего черного фронта волны. Все в кокпите было погружено в синевато-белое сияние. Бьянка в капюшоне стояла у штурвала — ее загорелая кожа помертвела в этом ослепительном блеске — и прикрывала рукой глаза, дабы сохранить их приспособленность к темноте.

Свет шел со стороны правого борта. Казалось, в конце ослепительной дорожки серебристой воды поднялось солнце. Из-за сверкающего диска доносился звук двигателей. Светил прожектор, причем большой.

— Он там уже пять минут, — сообщил Ян.

— Слабоумный ублюдок, — выругался я. И помахал непрошенному судну руками, дескать, отходи.

Свет погас. У меня перед глазами поплыли красные круги. А там, в ночи, набирал обороты мощный двигатель.

— Оно приближается, — констатировал Ян. — О Боже!..

Гудение двигателя возросло до громкого рева. Бывают ли ночные видения, нет ли, но там, во тьме, стронулось с места что-то огромное, вспенивая фосфоресцирующую воду своими винтами. И двинулось в нашу сторону.

Спотыкаясь, я поспешил к корме, с разбегу отстранив Бьянку от штурвала. Великан в ночи вздымался уже ближе. Я крутанул штурвал. «Плаж де Ор» был над волной, когда неизвестное судно проревело в наветренной стороне. На миг сверкнула высокая белая стена корпуса, и судно ударило «Плаж де Ор» бортом о борт.

Меня сбило с ног и швырнуло на палубу. Я вскочил и покарабкался к штурвалу. Бьянка кричала.

— Он таранил нас, — сказал Ян так, словно никак не мог поверить, что это действительно имело место.

Неприятельское судно отвернуло и включило свой прожектор. Теперь я видел его. Большое судно, моторная яхта, вероятно. На спине дождевика Яна словно дорожный знак сияли фосфоресцирующим светом буквы: «Тибо Леду».

— Достань плавающие перлини[28], — сказал я. — Они в переднем рундуке.

Лицо Яна белело в ослепляющем свете. Его глаза вновь обрели осмысленное выражение. Он нырнул в каюту. Я выключил навигационные огни и потянул штурвал по кругу. «Плаж де Ор» вновь запрыгал по воде.

— Этот парень хочет прикончить нас, — сказал я Бьянке. — Сверни верхний летучий парус. Увеличь площадь главного.

Бледная, она поднялась и заметалась по кокпиту.

— Пусть улетает, — сказал я, — сбрось его.

Бьянка поняла. Она быстро и проворно, вприпрыжку, кинулась к мачте.

Прожектор погас. Рев мотора опять приблизился.

— Держись! — заорал я.

Судно надвигалось на нас со скоростью в двадцать узлов. Я отвернул от него на пятнадцати, но не мог идти полным ходом, так как наверху все еще раздувался спинакер — огромный матерчатый мешок, наполненный тоннами ветра. Послышалось громкое шипение схлестнувшихся кильватеров. Нервный шок швырнул меня в рундук кокпита. Высокий стальной борт судна проскреб корпус «Плаж де Ор» по всей длине.

Впереди раздался грохот. Что-то прохлопало через небо, словно гигантская летучая мышь, и пропало. Ян появился из люка, таща две огромные катушки с тросами: трехдюймовыми полипропиленовыми перлинями для волочения за кормой в больших преследующих судно волнах. Полипропилен — паршивая веревка, но она прочна и не тонет.

— За борт! — скомандовал я.

Ян бросил катушки на палубу и подал конец одной из них за корму. Обезветрив паруса, «Плаж де Ор» медленно двигался вперед. По мере его продвижения Ян постепенно сматывал трос с катушки.

— Как корпус? — поинтересовался я.

— Так себе, — сказал Ян.

Один перлинь, полностью смотанный с катушки, уже волочился за кормой.

Ян согнулся на дне кокпита, связывая второй перлинь с первым.

— Но течи нет, — успокоил он.