Прикосновение смерти

Я протягиваю ему пустую руку. Харон долгое время настороженно смотрит на нее, а затем протягивает свою костлявую руку и пожимает мою.

Рукопожатие заканчивается за считанные секунды, но он еще некоторое мгновение содрогается от холода, которым его одарило мое касание. Мне нравится чувствовать его страх, я бы и дальше им наслаждался, но я приготовил для него нечто похуже. Небывалые пытки и муки в отместку за Хейзел. И лицезрение его мучений доставит мне гораздо большее удовольствие, чем просто ощущение его страха.

Я бросаю золотые монеты Харону в руку, и он тут же отстраняется.

– Давайте выберемся отсюда, пока я не пожалел о своем решении, – бормочет паромщик, внимательно осматривая меня и пряча монеты в складки своей мантии.

Едва сдержавшись, чтобы не выпалить что-нибудь в ответ, я забираюсь в лодку и устраиваюсь на скамейке напротив того места, где, все еще съежившись, лежит Хейзел.

– Вот, крошечное создание, – мягко говорю я, наклоняясь вперед и протягивая ей руку, – позволь помочь тебе подняться.

Она окидывает меня испуганным взглядом, но затем, не произнеся ни слова, лишь подтягивает колени еще ближе к груди и по-прежнему продолжает лежать. Харон так резко отталкивается от берега, что лодка начинает качаться и накреняться из стороны в сторону. В этот момент Хейзел вздрагивает и ладонями закрывает лицо.

Как бы я хотел сейчас притянуть ее к себе, прижать к своей груди и больше никогда не отпускать, но мне приходится собрать всю силу воли в кулак и сдержаться.

Я не могу сделать это из-за страха, что она теперь меня ненавидит.

Поднявшись, я устремляю свой взгляд на темные воды Стикса, пытаясь скрыть, как сильно ранит меня эта мысль. Но я не стану заставлять ее быть со мной, если она того не хочет.

Темнота постепенно сгущается, погружая нас в свои недра. Спустя мгновение единственным источником света остается одинокий фонарь, подвешенный на носу лодки. Однако его свечение настолько тусклое, что нам не видно ни берега, ни того, что находится впереди. В какой-то момент я чувствую чей-то взгляд и, оглянувшись, замечаю, что это Хейзел наблюдает за мной. Нахмурив брови, она поднимает на меня глаза, и мы встречаемся взглядами… В этот момент я наконец понимаю, что на самом деле она ощущает.

Нет, это не ненависть, как я думал, а страх.

Страх, ведь она забыла меня.

В ее взгляде нет ни капельки теплоты, она не узнает меня, и мне до жути больно осознавать, что это действительно так. Только я один храню воспоминания о наших моментах, проведенных вместе.

Лишь я один помню нас.

Ее душа по-прежнему поет для меня, как и прежде, но я был глупцом, полагая, что оставил в ней достаточный след, чтобы суметь противостоять опустошающей ее смерти.

Но именно поэтому я здесь. Я найду способ спасти ее, я разыщу способ помочь ей все вспомнить и снова начать жить.

И неважно, захочет она прожить эту жизнь со мной или нет.

Ворчание Харона становится все громче, прерывая мои мысли, и я прочищаю горло в знак предупреждения… которое он благополучно предпочитает проигнорировать. Его ворчание только усиливается. Он жалуется на то, что ему придется сделать практически тройную работу только ради того, чтобы переправить меня туда и назад через его реку.

Время идет, и раздражение разгорается во мне все сильнее и сильнее до тех пор, пока я оказываюсь уже просто не в состоянии выносить его стенания ни секундой дольше.

– Хватит, Харон, – злобно молвлю я. – Я хочу, чтобы ты замолчал. Выполнишь это и я дам тебе еще две монеты за все твои хлопоты, как только мы доберемся до другого берега.

Как и ожидалось, это предложение моментально срабатывает. Он тут же оживляется, выпрямляется и продолжает везти нас вдоль реки. При этом я прекрасно понимаю: он считает, что с легкостью обвел меня вокруг пальца. И несмотря на тяжелый, надвинутый на лоб капюшон, мне удается на мгновение разглядеть его довольную ухмылку, но затем он снова становится серьезным и принимается насвистывать тихую мрачную мелодию.

Устремив взгляд вперед, я сжимаю челюсть, решая избавить себя от «удовольствия» в виде общения с Хароном. Чем скорее мы переправимся через эту реку и будем подальше от него, тем лучше.

Я уже не в первый раз пересекаю Стикс, но сегодня складывается впечатление, что ей нет конца, и она простирается в бесконечные дали окружающей нас тьмы. Старая лодка, преодолевая оглушительные волны бушующей реки, то и дело издает скрипы, похожие на душераздирающие стоны боли. Души, обитающие в этих волнах, с неумолимым рвением бросаются на борта лодки, словно пытаясь забраться внутрь.

Наконец, темнота уступает место приглушенным краскам противоположного берега и освещенному фонарями причалу. Я подавляю в себе вздох облегчения, потому как не хочу давать Харону очередной повод поглумиться надо мной.

Скоро первый этап нашего путешествия будет завершен. Мне уже не терпится избавиться от паромщика и наконец-то побыть наедине с Хейзел. Мне нужно заверить ее, что она в полной безопасности и что я намерен исправить все то, что натворил с ней.

Если только она позволит мне это сделать.