Прикосновение ненависти (ЛП)

Как он мог так думать о нем?

Мышцы на его челюсти напрягаются.

— Я говорю только правду. Я хочу, чтобы ты знала, что я здесь ради тебя. Ты можешь звонить мне в любое время, если понадобится. Папа усилит меры безопасности.

— Ты возвращаешься домой? — Это единственное, что я могу спросить, особенно учитывая все мысли, проносящиеся в моей голове.

— Я подумывал об этом, чтобы быть рядом с мамой и тобой, но решил, что будет лучше, если я останусь здесь. Мы надежно защищены в Кориуме, а Рен к настоящему времени уже давно уехал.

Напоминание пронзает мое сердце, острие ножа глубоко проникает в мышцы. Я не знаю, смогу ли жить без Рена.

Я поглощена им, погружена в каждую деталь того, кем мы должны были быть, а теперь его нет. Теперь я заблудилась, без цели и места, а он — призрак, скользящий сквозь время, как будто его вообще никогда не существовало.

Я не доверяю себе, чтобы говорить о нем прямо сейчас, иначе я могу выдать все наши секреты. Не могу поверить в то, что сказал брат. Каждая моя мысль основана на воспоминании, и я понимаю, что, возможно, вообще не знала Рена.

— Мне жаль, Скар. Мне действительно жаль. Я знаю, что Рен был и тебе как брат.

— Все в порядке, — лгу я, ведь это не так. Ничто и никогда больше не будет в порядке.

— Ладно, мне нужно идти, но я позвоню тебе позже, чтобы убедиться, что все хорошо. Если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне, и если Рен попытается связаться с тобой… скажи папе.

Я сглатываю комок эмоций, застрявший у меня в горле. Заканчиваю разговор, не попрощавшись, и бросаюсь к своей кровати, падая на простыни и зарываюсь лицом в подушку за мгновение до того, как крик боли вырывается из моего горла.

Физически я в порядке, но эмоционально я разорвана на куски.

Воспоминания повторяются в моей голове, и боль становится все сильнее. Каждое воспоминание — это удар по моему и без того разбитому сердцу.

Он был моим первым поцелуем, первым мужчиной, который прикасался и исследовал мое тело. Первым мужчиной, которому я по-настоящему доверяла, не считая брата и отца. Когда я была с ним, не было ни мгновения, чтобы я не чувствовала себя в безопасности, а теперь, рассказав мне, Квинтон сделал все, чтобы каждое воспоминание оказалось ложью.

Он столько раз заставлял меня чувствовать себя в безопасности; Рен не мог сделать то, о чем говорил мой брат. На мой взгляд, они винят не того. Не может быть, чтобы человек, о котором они говорили, был тем же самым человеком, который был со мной вместе в мои худшие моменты.

Я бегу так быстро, как только позволяют мои ноги. Я не знаю, куда направляюсь. Все, что я знаю, это то, что больше ни минуты не могу оставаться в доме. Не тогда, когда потеря Адели висит в воздухе, как плотный черный занавес, закрывающий каждый луч света. Это удушает.

Мчась через сад, я чуть не спотыкаюсь, мое зрение затуманилось от слез. Она ушла. Моя старшая сестра ушла, и никто из нас ничего не может сделать, чтобы вернуть ее.

Я с трудом преодолеваю первый поворот садового лабиринта, прежде чем опускаюсь на мраморную скамью, из моего горла вырывается сдавленное рыдание. Я никогда не смогу смотреть на жизнь по-прежнему, если в ней не будет Адели.

Когда я лежу на скамейке, прижавшись щекой к холодному камню, все, о чем могу думать, — это остаться здесь навсегда. Но на самом деле я не могу этого сделать; в конце концов, мои родители придут меня искать. Я буду вынуждена вернуться в тепло нашего дома, но так долго, как смогу, я буду лежать здесь, рыдая, желая, чтобы кто-нибудь объяснил мне, почему это должна была быть она.

Я не уверена, как долго здесь пробыла, но в конце концов начинается дождь. Холодные капли на меня никак не действуют.

Благодаря каплям дождя тебе легче прятать слезы.