Прикосновенье

Мужа верные друзья

И ее друзьями были.

Не какие-то князья:

Что давала — ели-пили.

Он ушел — хватило сил

Жизнь начать ему сначала.

Ни один не позвонил,

Ни одна не забежала.

Не осталось ничего, —

С прошлым прочно распростилась,

Ибо облако его

Вместе с ним переместилось.

УХОД

Сквозь новые внезапные заботы,

Сквозь многие возникшие дела —

Вдохнула ощущение свободы

И голову бесстрашно подняла:

Дорога, уносящая отлого,

Дома и перелески без конца.

И белый след как будто от ожога

На месте обручального кольца.

«Давно ли на скамье…»

Давно ли на скамье

В обнимочку сидели?

Вернулся он к семье

В начале той недели.

Вернулся наконец.

Пять лет сравнялось сыну.

Стоит его отец

И ровно держит спину.

Высокий и прямой.

Прошла его измена.

Негаданно домой

Вернулся как из плена.

Не чувствуя вины,

Стоит себе у входа.

Вернулся как с войны —

Через четыре года.

«Там, где люди не спеша…»

Там, где люди не спеша

Выходили на прогулку,

Продвигался не дыша

По вечернему проулку.

Вдруг увидел, в землю врос,

Будто стукнулся о стену.

Что, вернулся? — свой вопрос

Выбросила как антенну.

— Не хочу тебя, враля,

Не люблю и не ревную… —

Словно зонд из корабля —

Прямо в сферу неземную.

«Не ушла, но сказала: «Уйди!»…»

Не ушла, но сказала: «Уйди!» —

С этой точки отсчета

Позади и уже впереди

Словно выжжено что-то.

«Уходи!» — прозвучала над ним

Наивысшая сила.

Навсегда этим словом одним

Жизнь ему занозила.

«Был в душе запечатлен…»

Был в душе запечатлен,

Как при магниевой вспышке,

Головы ее наклон,

Снег, налипший на пальтишке.

Я все думал лишь о ней,

Даже чаще, чем вначале, —

Посреди летящих дней

И бессонными ночами.

Так я жил в наш трудный век,

Занят этим важным делом…

И очнулся… Падал снег.

Поле было белым-белым.

Мир стоял совсем иной,

Ровным светом душу полня.

Я подумал: «Что со мной?

Я ее совсем не помню!»

Взгляд, шагов летящий звук,

Смех среди морозной пыли —

Стерлось все, как будто вдруг

Фотопленку засветили.

«Ты добрая, конечно, а не злая…»

Ты добрая, конечно, а не злая,

И, только не подумавши сперва,

Меня обидеть вовсе не желая,

Ты говоришь обидные слова.

Но остается горестная метка, —

Так на тропинке узенькой в лесу

Товарищем оттянутая ветка,

Бывает, вдруг ударит по лицу.

«Свободою пахнет весна…»

Свободою пахнет весна.

Отчетливей звуки трамвая.

Деревья очнулись от сна.

Друг друга с трудом узнавая.

Светился окошками дом

Над черной рекою бульвара.

Все было пустынно кругом,

И только влюбленная пара,

Ведя разговоры свои

Под этой безлиственной сеныо,

Сидела на спинке скамьи,

С ногами на мокром сиденье.

ПРИМИРЕНИЕ

Солнце плавит лед на речках синих…

Помирились мы.

Кое-где еще снежок в низинах

После той зимы.

Затопляя вешние угодья,

Странно широка,

Мутная еще от половодья,

Катится река.

И вдали, по самой серединке,

Мой ныряет взгляд.

А в крови оставшиеся льдинки

Тоненько звенят.

ЛЕТНИМ ДНЕМ В КОМНАТЕ

Дышали блики теплые, дневные,

Легко пронзая тюлевую сеть.

На тумбочке твои очки цветные,

Как бабочка, готовая взлететь.

Зеленые их стекла трепетали,

В них возникали клеточки окна

И облачко в той уменьшенной дали,

Что над землею, собственно, одна.

Весь в переплетном золоте и в лаке,

Таинственно светился книжный шкаф.

Дом жил в глухом зеленом полумраке,

Как в глубину ушедший батискаф.

Мне было так тревожно и приятно

Сидеть и ждать тебя и, как во сне,

Смотреть на перепутанные пятна

Листвы и солнца — рядом на стене.

И, словно бы какая-то другая,

Забыв свои привычные дела,

Зеленый свет рукою раздвигая.

Ты с волосами мокрыми вошла.

Ты двигалась уверенно и смело,

Прошла, на миг окошко заслоня,

И, волосы расчесывая, села,

Сквозь их завесу глядя на меня.

«Качнулась и раскололась…»

Качнулась и раскололась

Снов тоненькая гряда.

Меня разбудил твой голос,

Был свежий он, как вода.

И, счастлив невольным счастьем.

Что ты навсегда со мной,

Я слушал его с участьем

Из комнатки за стеной.

В нем все меня занимало —

Был утренний, чистый он…

А я не любил, бывало,

Чтоб мой прерывали сон.

Еще я смотрю беспечно,

Шагаю густой травой…

Хочу одного: чтоб вечно

Будил меня голос твой.

«Всходит по ступенечкам…»

Всходит по ступенечкам —

До чего мила! —

Аккуратно веничком

Ноги обмела.

На крючок повесила

В угол пальтецо,

Посмотрела весело

Прямо мне в лицо.

— Перестань ты хмуриться, —

Тихо говорит, —

Погляди, на улице

Белый снег валит.

«Любила его, молодого?..»

Любила его, молодого?

Любила. Но, боже ты мой,

Как вспомнится все это снова,

Так ей это странно самой.

И если б он сгинул когда-то,

Еще не успев ничего.

Она бы чуть-чуть виновато,

Но все же забыла его.

Любила его, молодого?

Конечно. Но много сильней

Любила его, не другого,

Она по прошествии дней.

И сердце больнее стучало,

Чем в те отдаленные дни,

Когда намечалось начало

Провидческой этой любви.

Любила его, молодого?

Любила. Ждала — не дыша.

Но только была не готова

Для полного счастья душа.

ПОРТ ПРИПИСКИ

Ближе, ближе… И вот с высоты корабля —

Как деталь из реестра —

Золотые увидел внизу кренделя

Духового оркестра.