Приключения в стране львов

Разговаривая, друзья шли по длинной-предлинной улице, застроенной по обеим сторонам многочисленными хижинами и обсаженной красивыми тенистыми деревьями.

Бамбуковые жилища, крытые пальмовыми листьями, имели даже нарядный вид.

Позади них вся поляна была очищена от пней, и на ней в изобилии росли бананы, маниока, сорго, просо.

Французы подошли к дому, который был побольше других. У дверей стоял часовой, молодецки сделавший на караул. Барбантон отдал честь.

— Прошу сюда, — пригласив он юношу.

ГЛАВА 14

Претендент на престол. — Три недели в ожидании. — Барбантон и орлиный взгляд. — Не на что прицепить знаки отличия. — Тревога. — Бой. — Армия в плену.

Через единственную дверь Фрике и жандарм вошли в просторную комнату, где стояли два огромных дивана, сплетенных из пальмовых листьев, несколько грубых скамей, разнородные, совершенно случайные европейские вещи и множество сундуков.

На одном из диванов сидел по-турецки негр во фланелевой жилетке и в матросских брюках с трехцветными подтяжками.

Вокруг разместилось его окружение — без всякой одежды, но в полном вооружении. Перед каждым воином стояло по посудине с сорговым пивом — было так жарко!

Человек на диване милостиво подал вошедшим правую руку, поглаживая левой свою поджатую ногу. Величественным жестом пригласив гостей сесть рядом, он ласково обратился к Фрике:

— Здравствуй, муше!

— Здравствуй, Сунгойя. Ты великолепен. Рад тебя видеть.

— И Сунгойя рад видеть белого вождя. Белый вождь поможет Сунгойе одержать победу.

— Сделаем, что можем, хотя ваше величество и убежало довольно бесцеремонно с «Голубой Антилопы».

— Мой пошел с Бабато… Бабато — большой генерал.

Чернокожим свойственно коверкать иностранные слова и в особенности имена собственные.

— О да, мой жандарм — выдающийся военный и притом глубокий теоретик, — продолжал все в том же шутливом тоне молодой человек.

— Великий вождь муше Адли не приехал?

— Нет. Он выезжает только в случаях особой важности.

(Про сломанную ногу парижанин не счел нужным сообщать.)

— Но для победы нам будет довольно и одного Барбантона. Не правда ли, генерал?

— Разумеется, — отвечал польщенный жандармский унтер. — К тому же главное уже сделано.

— Действительно, я ожидал застать вас сражающимся, а вы тут преспокойно благодушествуете, спихнув прежнего правителя трона. Очень рад за Сунгойю; ведь это, выражаясь деликатно, наш бывший служащий, а теперь — глядите-ка! — какая важная персона.

Про себя же юноша подумал: «Вот бы ему напомнить, как он стащил у генеральской супруги медальон-фетиш. Но не буду. Да и Барбантон не желает слушать… Странная, однако, бывает судьба: мой товарищ попадает в генералы, а лотерейный билет его жены превращается в талисман для негра-претендента и дает ему нравственную силу для государственного переворота. Тут есть над чем подумать».

— Произошло все очень просто, — пояснил главнокомандующий. — Когда мы плыли в пироге, Сунгойю всюду узнавали и провозглашали королем. Тому и я отчасти содействовал — Сунгойя проведал о моем мундире, лежавшем в чемодане, и заставил надеть его. Мундир — великое дело не только во Франции, но даже здесь. Обаяние его громадно. К нам отовсюду стали стекаться люди — число приверженцев росло как снежный ком.

— Снежный ком и негры. Хорошенькое сопоставление. Мне нравится.

— Одним словом, собралось такое большое войско, что мы без единого выстрела вступили в столицу.

— Значит, нам незачем больше здесь оставаться?

— Напротив, впереди еще много дел. Мы, в сущности, в осаде, хотя это и незаметно. Каждый час надо ждать нападения. Вот почему я и обнес все дома заборами, а солдат ежедневно обучаю военным приемам. Мало победить, надобно победу удержать и упрочить.

— Это так, — подтвердил Сунгойя, кое-что понимая по-французски.

— Ну а потом что?

— Потом? — переспросил Барбантон. — Будем почивать на лаврах, охотиться, кататься на лодке, а когда кончится желтая лихорадка, вернемся на яхту. Полагаю, на сегодня аудиенция кончилась. Мы посидели на диване у Его Величества и поэтому считаемся сановниками первого класса. Формальность очень важная: нам теперь все должны повиноваться.

— Значит, я тоже вошел в состав здешнего правительства?

— Без сомнения, мой дорогой! Теперь у нас с вами полное равенство в государственных чинах.

— В военном отношении я охотно вам подчинюсь и буду добросовестно исполнять все ваши приказания. — Насмешник Фрике оставался верен себе. — Однако хотелось бы отсюда уйти. Здесь козлом пахнет.

— Простимся и пойдем ко мне в хижину. Она рядом, дверь в дверь. У входа тоже стоит часовой.

— Надеюсь, теперь их будет два, хотя бы для того, чтобы не позволять любопытным копаться в моих вещах… Идем, стало быть? До свидания, Сунгойя; до скорого, милейший монарх…

__________

Третью неделю молодой человек жил в туземном поселке. О неприятеле ничего не было слышно, но его присутствие чувствовалось повсюду.