Все цвета, все оттенки присутствовали на огромной палитре, но, удивительное дело, они не смешивались пестро и беспорядочно, а словно подчеркивали красоту друг друга, создавая некую завершенную гармонию. Цветы в прериях росли как бы семьями, образуя довольно обширные поляны, своего рода клумбы. Один цветущий массив переходил в другой, оттенки словно переливались.
В одном месте взор неудержимо притягивала необычная группа гелиантов-подсолнухов, от их пламени рябило в глазах. Там, где кончались золотые гелианты, начиналась настоящая симфония красного, пурпурного, малинового, бледно-фиолетового: цвели монарды — пенсильванский чай. Бросались в глаза разноцветные — то белые, то бледно-розовые, то светло-желтые, то бронзово-зеленые головки клеоме[70]. Затем взгляд привлекала шелковистая трава асклепсия и темно-синие акониты[71], яд которых смертелен для человека.
Еще дальше этот великолепный ковер полевых цветов словно затягивался тонкой дымкой: преобладали бледно-голубые тона, которые постепенно, ближе к горизонту, переходили в серые. По какой-то необъяснимой странности природа, словно забавляясь, приглушила буйство красок: изобилие цветов исчезало, уступая место единственному растению — серовато-голубому шалфею.
Вскоре охотники приблизились к равнине, названной путешественниками «прерия шалфея». Ковбой, равнодушный к несравненным красотам природы, меланхолично пережевывая табачную жвачку, приподнялся на стременах, оглядел горизонт и произнес:
— Ну наконец-то! А то уже надоели эти пустоши. Сюда никакая дичь не забредет, ни палки, ни ветки не найдешь, не на чем вскипятить чай или поджарить мясо. Еще несколько часов, кончится этот шалфей, и начнется бизонья трава, нормальная прерия, где можно устроить ранчо и где пасутся антилопы, олени и бизоны… Ей-богу, джентльмены, о вкусах не спорят, но мне не понять, почему вы приходите в восторг от этой поросли, которая абсолютно никуда не годится. Даже наши бедные лошади не хотят ее жевать. Черт возьми, я сюда приехал не гербарий собирать, а охотиться.
— Прекрасное умозаключение! — ехидно заметил Фрике. — Вы очень практичны, полковник!
Предсказание американца полностью оправдалось, но несколько позднее назначенного им срока. Только на следующий день охотники достигли прерии шалфея и еще целый день ехали через нее. Затем монотонная равнина уступила место зарослям дикой малины и густым кустам шиповника с мелкими белыми и красными цветами. Через прерию полосой тянулось высохшее болото, кое-где рос низкий жесткий тростник. Земля была местами вытоптана и изрыта ямами, похожими на воронки.
Индейцы, не слезая с лошадей, осмотрели следы и обменялись короткими фразами, затем, вглядываясь в горизонт, оценили погоду. Руководитель охоты, человек осторожный, не стал полагаться на волю случая и скомандовал привал. Отряд остановился, всадники спешились и взяли лошадей под уздцы, ожидая дальнейших распоряжений.
Батист, не теряя времени, назначил несколько разведчиков и направил их в разные стороны. Затем, указывая на север, произнес слова, от которых сердца французов забились чаще. Что и говорить, их волнение было бы понятно любому охотнику:
— Господа, еще немного терпения! Бизоны совсем рядом…
ГЛАВА 9
Внешний вид бизона и его образ жизни заслуживают краткого описания. Американцы неверно называют бизона buffalo, но это слово в строгом смысле слова приложимо к французскому buffle, то есть к буйволу, с которым бизон имеет мало сходства, хотя и принадлежит к одному виду.
Из животных Северной Америки бизон, без сомнения, — самое замечательное и самое полезное создание. Он гораздо крупнее наших европейских быков и весит в среднем 800 килограммов, старые же самцы достигают 1200 килограммов.