Приключения послушного Владика

— Терпеть нельзя, — согласился он и поднял глаза на Толика. Сказал с улыбкой: — Выходит, явились среди бела дня и арестовали?

— Ага, — кивнул Толик.

— А ты не сопротивлялся? Пошел с ними?

— А что я мог? Витька за одну руку держит, тот — за другую.

— Действительно, — протянул Иван Петрович, — положение… Да, я так и не понял: что им нужно было? Зачем в плен взяли?

— Узнать хотели, зачем мы приходили вчера.

— Врут, — подал голос мрачный и суровый Сережка. — Все они знали. Я тоже сегодня смотрел — нет тех палок на грядке. А говорили, что сто лет стояли там. Все врут. Они и воткнули палки нарочно, чтобы мы увидели.

— Зачем? — снова спросил Иван Петрович.

— Позлить. Витька вечером не уснет, если днем чего-то не навредит. А щиты они с Петром утащили. Ясно. Факт.

— Ну, это еще не факт. И не все ясно. Это, Сережа, скорее из области фантазии. Правды теперь не узнаешь.

Егорка покривил губы.

— Узнать можно. Взять бы вот так же Витьку в плен — тогда бы дознались. Сказал бы.

— Пытать бы стал? — усмехнулся отец. А вслед за этим опять недоуменно посмотрел на Толика. — Тогда еще более странно — зачем нужно было брать тебя в плен, если предположить, что щиты поломали они? Зачем? Не понимаю. А о чем еще спрашивали?

— Ему, — Толик кивнул на Владика, — угрожали. Тоже побить собираются.

— Да он-то чем насолил? — удивился Иван Петрович.

Чуть ранее Наташа в своем рассказе упустила эту подробность. Теперь она выразительно взглянула на Владика, будто хотела сказать ему: «Помнишь, я предупреждала тогда на рыбалке?» Но Владик не видел ее выразительного взгляда. Он и сам был страшно удивлен: за какую такую вину его собираются отколотить?

— Еще про наш велосипед спрашивали, — вспомнил Толик.

— Ну? Это интересно. — Лицо Ивана Петровича оживилось.

— Витька сказал, что носом в землю поедем. А я сказал, что в цирке по десять человек ездят.

— Неужели по десять? — спросил Иван Петрович.

— Можно и двадцать посадить, — небрежно заметил Егорка. — Раму только длинную сделать.

— Ну, а что еще про велосипед спрашивали? — Лежавший больше всего почему-то заинтересовался велосипедом.

— Витька сказал, что в цирке за деньги что хочешь покажут.

— Так, так… — Иван Петрович задумался. — Ну, большой совет, доставайте из своих сундучков мудрые мысли. Что будем делать с Витькой?.. Сережа, ты стоумовая голова, начинай.

— Нет, — помотал «стоумовой», мудрой головой Сережка. — В моем сундучке пусто. Не знаю, дядя Ваня.

— А ты, командир?

— Если отлупить его, как ты говоришь, не годится, то я… Я тоже тогда не знаю.

— У представительницы прекрасного пола какие соображения?.. Дочка!

— А?.. — Наташа будто очнулась, не слышала. Она и в самом деле не слышала. Задумалась Наташа. Вспомнился весенний день в школе. Рамы в тот день на переменке раскрыли, горячему солнышку радовались. Она высунулась из окна, головой покрутила, косы с белыми бантами птицами выпорхнули, с подоконника на улицу свесились. И тут внизу, под деревом, увидела Витьку. Даже не самого Витьку, а глаза его. Что было в глазах Витьки, широко распахнутых и смотревших на нее, Наташа и сама не поняла. Только поняла, вернее почувствовала, что застала мальчишку врасплох. И секунды не прошло — Витька отвернулся, хлопнул какого-то пацаненка по спине и побежал к школьным дверям.

— Дочка, — повторил отец, — а как ты собираешься воевать с вредителем и обидчиком? Ты же войну объявила.

— Да, собираюсь, — сказала Наташа. — Бить, конечно, нельзя Витьку и уговаривать смешно. Это правильно Егорка говорит. Надо в милицию сообщить. Я давно думаю об этом. Пусть вызовут отца в милицию — тогда он лучше нас придумает, что со своим Витькой делать.

— Видите, мужчины, — сказал Иван Петрович, — какой алмаз из сундучка достала… Владик, а твое мнение? Ты человек рассудительный, разобрался, что к чему. Да и побить тебя, видишь, собираются. Как думаешь бороться?

— Он двадцать приемов самбо знает! — Приободрившийся Толик засмеялся.

А Владик его смеха не поддержал. Даже тени улыбки не мелькнуло на лице. До улыбки ли? Дядя Ваня спрашивает его мнение. И не какой-то пустяковый вопрос задает, а хочет услышать от него серьезный совет. Еще какой серьезный! И Сережка, и сам командир ничего не могли сказать. Теперь от него ждут слова. Не помнил Владик, чтобы дома кто-нибудь интересовался его мнением. Особенно мама. Только и слышал от нее: «Сделай, выполняй, торопись, молодец!» Хорошо, если дяде Ване и ребятам интересно его мнение, то он скажет.

— Никаких приемов я не знаю, — проговорил Владик. — Это Егорка придумал… А с Наташей согласен: правильно, надо в милиции рассказать. Там, в милиции, строго. И отца вызовут, и Витьку. Допросят, протокол напишут. Сразу притихнет Витька. Ведь бывает, человек просто стекло разобьет, и то в милицию забирают. А Витька такое творит… А драться, я считаю, глупо. Кулаками что докажешь? Что силы больше. И все. А что прав или умный — кулаком разве докажешь?

Вслух Иван Петрович не стал хвалить Владика, но так посмотрел на ребят — они поняли, что хотел он сказать: слушайте, мол, на ус мотайте, соображает парнишка, и отличник к тому же.