Приключения капитана Кузнецова

Сердце еще сильно колотилось от радости или просто от волнения, когда я вынимал гурана из небольшой колдобины с холодной прозрачной водой. Колдобину питал, вероятно, затухающий или совсем затухший родник, так как вода из него не выходила ни через валун, ни под ним, а белые круги на каменистых отвесных стенках говорили о том, что в жаркие дни водоем испаряет воды больше, чем получает от родничка.

- Чем полюбился косулям этот малодоступный водопой, если кругом много родников с хорошим подходом? - думал я.

И вдруг молнией пронизала мозг почти невероятная догадка…

Упав животом на валун, где недавно стояли косули, протянул дрожащую руку к стенкам водоема и, соскоблив ногтем белесый порошок, положил его на язык… Она самая!.. Настоящая соль!.. Спасибо, милые косули!

Насосавшись вдоволь смешанных с глиноземом и песчинками, но приятных на вкус кристалликов, я приступил к приготовлению жаркого.

“ВОРИШКИ”

Силы постепенно возвращаются, и кошмары исчезли. Стоят ясные жаркие дни, но вода в соленом водоеме испаряется так медленно, что прибавка "накипи" соли на стенках почти незаметна. Кропотливая работа по сбору мелких сероватых кристалликов отнимает три-четыре часа, а соли хватает только на день.

От соленого водоема хорошо видны скалистые возвышенности, за которыми должно быть озеро, куда, как я предполагал, упал мой самолет. Но водоем так крепко привязывал скупой подачей соли, что я не мог оторваться даже на два-три дня, чтобы пойти к озеру на розыски самолета.

Надо было придумать какой-то способ, ускоряющий добычу соли, пока же я занялся постройкой шалаша. Место для шалаша выбрал вблизи родничка с ледяной водой, на самом краю поляны, к югу от соленого источника. Вход в шалаш решил сделать на северо-восток, так, чтоб из "двери" были видны скалистые возвышенности и то место, где находился соленый водоем. Позади шалаша, метров за пятьдесят, начинается дремучая тайга, справа - глубокий обрыв в виде грота, проделанный стекающей с поляны снеговой и дождевой водой. Слева - тянется обширная поляна, или вернее редколесье, так как по всему склону растут хотя и редкие, но роскошные лиственницы и ели.

Просторный и прочный шалаш я построил за четыре дня из пережженных на костре (ведь пилить-то нечем) жердей, увязав их латами из гибких ветвей черемухи, укрыл корьем и сверху еще толстым слоем сухого зеленого мха, дверь связал из тонких прутьев, уплотнив сплетения стеблями рогоза. Постель из сухих прошлогодних стеблей рогоза и сухого мха устроил прямо на земле. На пятый день, натаскав из оврага глины и валунов, сделал неказистую, но удобную печку с вытяжной трубой. Издали она походила на старинный маленький паровозик-кукушку.

За дни одиночества, кажется, разучился говорить и готов был принять в собеседники кого угодно, даже медведя, но приходилось довольствоваться лишь записной книжкой. На протяжении этих дней она была и моим слушателем и моей памятью. И вот сегодня в ней исписан последний листок. Нужен какой-то заменитель бумаги. В старину новгородские князья писали свои грамоты на бересте, той самой, которую сибиряки заготавливают для разжигания костра и дров в печке.

С заготовкой бересты следовало торопиться, так как во второй половине лета снимать ее с деревьев гораздо труднее, а сегодня уже 28 июня. И я занялся заготовкой.

Меня серьезно одолевали еще две заботы: соль и спички. Без соли я не мог далеко уходить от водоема, а спички… их осталось в коробке всего восемнадцать.

На фронте, во время войны, когда не хватало спичек, бойцы обычно прибегали к помощи "катюш". Это, конечно, не были грозные минометы. Свое название нехитрые солдатские приспособления, видимо, получили от того, что как и настоящие "катюши", так и эти - самодельные - помогали своим огоньком бойцам. Первые громили врага, а вторые - заменяли спички.

И я сделал свою "катюшу". Отрезав аршинный кусок парашютной стропы, вымочил его в воде, потом долго, пока он не стал почти совсем сухим, мял в свежей древесной золе. Сушил его еще на воздухе, а потом, пропустив через тростниковую трубочку, зажег один конец стропы. Ненадолго, лишь для того, чтобы на нем образовалась золка. Трут был готов. Кресало - твердый камень, такой, чтобы из него я мог высекать искры, нашел среди валунов, а вместо огнива использовал все тот же перочинный нож, который с успехом можно было заменить обоймой от пистолета или пряжкой от ремня.

Соль я сначала попробовал добывать выпариванием. Наливал воду в консервные банки, кипятил их на огне. Но результат был плачевный: из четырехсот граммов воды на дне банки оставалось не более десяти граммов белесого порошка. Подсчитал, что в воде содержится не более двух процентов соли и чтобы получить килограмм ее, надо выпарить не менее полуцентнера воды. Расчет оказался не очень утешительным. А кто знает, сколько придется пробыть мне в тайге - месяц или год - и сколько вообще надо человеку соли в день? Вспомнился один рассказ партизана.