Приключения Гугуцэ

На цыпочках вышел он из спальни и вернулся с ниткою в руках. Приложил он нитку к маминой ноге, и тут у мамы рука шевельнулась. Взял Гугуцэ мамину руку в ладошку, начал её покачивать:

Ночь тиха, постель мягка,
Баю-банянки, рука.

От этой песенки рука сразу уснула. Смерил Гугуцэ мамины ступни, лёг в постель, а нитку под подушку спрятал.

Утром Гугуцэ первым делом побежал в магазин. Ко всем туфлям нитку приложил, выбрал самые лучшие. Но, узнав, сколько они стоят, почесал за правым ухом, вынул три копейки, пересчитал, почесал за левым ухом, поставил туфли на прилавок и пошёл прочь.

Будь вы в тех краях, вы бы увидели, как вышел Гугуцэ из села, как шагал он по дороге, как скрылась за холмом его остроконечная шапка и долго не показывалась. А потом вы бы увидели, как он обратно спускался с холма, неся охапку подснежников. Ботинки у него разленились, ногам идти мешали, шапка так устала, что качалась на голове. Но Гугуцэ был куда сильнее, чем несчастные ботинки и шапка. Он принёс подснежники прямо в магазин. Самый большой букет подарил продавщице, остальные всем, кто был в магазине.

Люди первый раз в этом году увидели подснежники. Все очень хвалили Гугуцэ, а продавщица даже погладила его шапку, хотя шапка была совершенно ни при чём. Тут Гугуцэ на глазах у продавщицы вынул три копейки, три раза пересчитал их, посмотрел на туфли, вздохнул. Но продавщица ни о чём не догадалась.

Солнце садилось, собирались белые облака, а у Гугуцэ не было подарка для мамы.

«Ничего, — успокаивал он себя. — Утром встану чуть свет, наберу подснежников».

Но под вечер закружились за окном такие большие снежные хлопья, каких Гугуцэ ещё и не видывал. Небо потемнело, холмы побелели, а мальчик уснул. Мама нашла его, спящего, у окна. В руке он держал три копейки и пуговицу. Чудесную пуговицу. Как раз такую, какая была маме очень нужна.

ГУГУЦЭ НА МЕЛЬНИЦЕ

Солнце было уже совсем высоко, а мельницу так и не открыли. Тётя Мариуца три раза доливала воду в котёл, она уже брала на растопку сухие палки от подсолнухов из своего забора, а дядя Ион всё ещё не принёс муки для мамалыги. Наконец терпение у тёти Мариуцы кончилось:

— Ступай, дочка, к мельнику, скажи: если не даст муки, то и его забор пойдёт мне на дрова.

Мельник ответил на это:

— Как молоть, если пришло только три человека? Жернова сотрутся!

А три женщины тем временем уже выдёргивали палки из его забора. Мельник забыл про мельницу и в чём был, без шапки, помчался спасать забор. Какой же ты хозяин, если без забора остался?

Не успел он сосчитать, сколько палок выдернули, как услышал, что женщины принялись разбирать забор на мельнице. Мельник бегом туда. Глядь, в заборе дыра величиной с человека. Мельник встал в неё, и забор опять сделался целым.

— Люди добрые, — кричит, — не выйду из забора, пока палок не вернут!

Палки-то ему женщины принесли, да только не те. Вытащи они из огня те самые палки, какие взяли, они бы, конечно, подожгли мельницу. Но мельник не заметил, что палки ему подменили, и сразу успокоился:

— Вот теперь другое дело!

— А когда мука будет? — волновались люди.

— Идите в село, дайте знать, чтобы ещё зерна привезли!

— Ты — мельник, ты и ступай!

Мельник вывалял пиджак в муке, чтобы всем было видно, кто он такой, и двинулся по главной улице, а трое мужчин шли по переулкам:

— Эй! Все на мельницу! Везите зерно! Мелите муку!

И перед мельницей словно из-под земли стали появляться тут полмешка, там полмешка…

Мельник взвесил мешки глазами: нет, мельничный ковш ими не наполнишь.

Люди сели вместе с ним на травку, стали прикидывать, кто из мужчин сейчас не в поле и мог бы добавить ещё зерна. Никого, кроме Гугуцэ!

Мельник скорей на маслобойню, семечки в карман — и к Гугуцэ:

— На тебе семечки, Гугуцэ. Угощайся! Кстати, не нужно ли тебе на мельницу? Муку для тебя сделаю — высший сорт, по особому заказу. Мамалыга из неё получится — язык проглотишь!

Гугуцэ, видя, что бедняга мельник весь в поту, пожалел его и сказал сестрёнке:

— Присматривай за домом. Я — на мельницу.

Взял он целую шапку зерна, хороший мешок для муки, прибежал на мельницу и высыпал зерно из шапки прямо в мельничный ковш. Тот сразу наполнился, и мельница заработала на полный ход.

— Ай да Гугуцэ! — кричали мужчины, бросая шапки под самое небо.

А жёны стояли у калиток, поджидая мужей.

Когда отец с матерью вернулись с поля, Гугуцэ сидел на пороге и строгал мешалку для мамалыги.

ПОЧТАЛЬОН

Письма в село приходили все реже, и люди качали головами, глядя на почтальона:

— Да, староват наш почтальон! Раньше-то, когда ноги у него были помоложе, он и писем больше приносил.

Слушал это Гугуцэ и думал: «А вдруг почтальон совсем состарится? Вот будет беда: без писем плохо!»

У кого за потолочными балками хранились старые письма, те доставали их, обводили чернилами выцветшие буквы, подправляли число, месяц и год и читали старые письма как новые, да ещё и соседям их показывали. А те, у кого таких писем не было, стояли у ворот, глядели, как почтальон проходит мимо, и вздыхали: