Приказы не обсуждаются

Это оказалась старушка. Впрочем, сейчас она была не такой сгорбленной, и потому выше ростом, чем он ее запомнил. Хотя в темноте коридора…

Как бы бабушка ни изменилась, а брать ее было надо. Евгений выступил из-за прикрывавшей его двери и аккуратно, ребром ладони тюкнул старушку по шее, там, где она смыкалась с плечом. Ударил, смиряя себя, чтобы ненароком не зашибить старую женщину до смерти. И тут же понял, что свалял дурака. Бабка оказалась жилистой и упругой. От удара она только присела, совсем не собираясь падать без чувств, вскинула руки и попыталась поймать запястье Евгения, намереваясь бросить его через себя. Допустить этого он никак не мог, поэтому мгновенно ударил еще раз, теперь той рукой, в которой был зажат пистолет. Ударил в полную силу, и отключить бойкую старушонку удалось. Не вставая с полуприседа, она обмякла и кулем свалилась на пол. Впрочем, много шума не произвела, потому что Евгений успел придержать ее.

Убить, конечно, не убил, но выключил гарантированно. С полчаса, а то и дольше, старушенцию не будут волновать происходящие вокруг события. Если, разумеется, не побрызгать ей в лицо водой и не похлопать по щекам…

Дважды мигнул товарищам фонариком: все в порядке! Заглянул в комнату. В ней действительно никого больше не было. Разобранная постель у стены, несколько шкафов. Стол со стульями, под потолком горит небольшая люстра. Мебель вся старинная, гнутая. Теперь такой и не делают.

А бабка, наверное, решила перед сном туалет посетить. Не повезло, теперь придется терпеть. Если не обдуется, будучи в бессознательном состоянии.

Он тихо прикрыл дверь, передвинулся к другой, где прижался к стене Симонов. Ну? Пошли! Миронов распахнул дверь, ворвался в комнату вслед за товарищем и тут же прянул в сторону, уходя с линии возможного выстрела.

Грамотно сделал, как оказалось. Негромко щелкнуло впереди, в глубине комнаты, от косяка откололась щепка, и тут же дважды лязгнула затвором «Чешска сброевка» в руке Симонова. У пистолета был очень хороший глушитель, так, что самих выстрелов Миронов почти не услышал. Старый оперативник не промахнулся: по стене сползал человек, видимо только и успевший вскочить с кресла и один раз нажать на курок. Во лбу у него была черно-красная дырочка.

Не вставая с колена, Евгений обвел стволом периметр комнаты. Хорошая, добротная обстановка, большой ковер на полу, в углу работающий телевизор. А тот человек, который сейчас лежал у кресла, минуту назад с удобствами смотрел программу новостей: на столике открытая бутылка пива, на блюдечке соленые фисташки. Странно, немцы обычно к пиву ничего не употребляют, ну разве что изредка моченый горох. Пиво, по их мнению, и так вкусный и сытный напиток, чтобы его заедать.

В дверях показался с пистолетом наготове Борис. Огляделся, опустил ствол. На немой вопрос Симонова небрежно махнул рукой. Стало ясно, что с третьим обитателем квартиры покончено.

Алексей Васильевич подошел к убитому, присел перед ним на корточки. Пульс щупать не стал — и так все было ясно. Негромко сказал:

— Это тебе за Штефана.

Поднялся, повернул спокойное лицо к Миронову.

— А ловок оказался, собака! Мгновенно среагировал!

Действительно, покойник (ныне!) не мог слышать никакого шума, когда Евгений заваливал старушку в коридоре. И ведь успел выстрелить! Неужели он так и сидел с пистолетом в руке?

Миронов подошел ближе, поднял то, из чего стрелял убийца Штефана. Такое оружие ему видеть еще не доводилось. По крайней мере, выглядела машинка совсем не пистолетом. Что-то вроде обычного портсигара, но немного больше размером и с отверстием для пальца — чтобы нажимать на курок. Может быть, из него удобно было стрелять, держа руку в кармане или сумке, но для обычной перестрелки оружие подходило мало.

— Хочешь забрать? — равнодушным тоном спросил Симонов, видимого интереса к диковинке не проявлявший.

Евгений покачал головой.

— Зачем оно мне?

— Давай тогда сюда, — распорядился Алексей Васильевич. — Авось, мне пригодится.

Симонов выглядел каким-то ненатурально расслабленным. Словно в действительности внутри у него все сейчас было словно камень. «Он что, никогда не убивал? — подумал Евгений. — Ни за что не поверю!»

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь? Разговоры разговаривать будем! Ты там эту… не угробил, случайно?

Так. «Эту»… Что бы сие значило?

— Кажется, нет…

— Пойдем, глянем.

Старушка лежала все там же. Симонов, на американский манер потрогав вену на шее, скомандовал:

— Волоки ее в комнату!

Не очень легкая оказалась бабушка, килограммов на семьдесят.

— Давай сюда, на стул, — распорядился Симонов и попросил: — Этого, в углу, прикрой чем-нибудь. И веревку поищи.

Все так же послушно Евгений принес из бабушкиной спальни покрывало с постели, набросил на труп. А подходящий кусок веревки нашелся в кладовой. Старушку крепко прикрутили к стулу, повернули так, чтобы свет от люстры падал ей на лицо. Досадливо оглянувшись на продолжавший что-то бубнить телевизор, Симонов нетерпеливо пошевелил в воздухе пальцами. Борис понял первым, чего он хочет, шагнул вперед и выдернул вилку из розетки.