Приют последней надежды

Попытки пошевелиться не увенчались успехом. Тело меня не слушается. В голове каша. Я до конца так и не пришел в себя. Очертания комнаты размываются в моих глазах. Тени на стенах вытягиваются, приобретая очертания людей, и переходят в безудержный круговой пляс под гулкие завывания ветра и лязг стекол, дрожащих под его напором в оконных рамах. За окном идет дождь? Вдруг резкая, яркая вспышка, словно в подтверждение моим мыслям, озаряет палату, и тени, испуганные светом, вынуждены затихнуть и спрятаться по углам. Все, кроме одной. Длинная, худая, с огромными красными глазами она осталась стоять у окна возле моей кровати.

– С возращением, – тихо обратилась ко мне тень, отворачиваясь, словно стесняясь, что я заметил ее.

Этот голос. Я его знаю.

– Густав, – шепчу я.

Слова даются мне с трудом. Сон. Он все еще удерживает меня в своем плену. Я вновь и вновь делаю усилие над собой. Мне нельзя больше спать.

– Я больше не хочу…– слова слетают с моего языка, но сил закончить мысль у меня нет.

Я больше не хочу возвращаться туда! Вот, что я хочу сказать ему. Он должен знать об этом. Он должен остановить это.

– Тише, – в голосе тени слышится сочувствие, – Вам нужно отдохнуть, Артур.

– Нет, не Артур…

Генри. Вот мое имя. Генри Локвуд. Генри Рэд.

Лицо Густава скрыто от меня. Он стоит, молча, а я тщетно пытаюсь разглядеть его. Но всякий раз, как мне удается сфокусироваться на нем, образ Управляющего расплывается у меня перед глазами. В какой-то момент я даже не уверен, что он действительно находится в палате. С этой ее стороны. Старый администратор, словно отражение на водной глади то и дело дрожит, расходится рябью, а после вновь обретает прежние очертания.

– Опять обман, – произношу я, усмехаясь и закрывая глаза.

Густав лишь плод моего воображения. Его нет, и не может быть в палате.

– Артур?

Еще один голос. Заспанный, тихий, женский и все такой же вкрадчивый.

Здесь Мелани.

Я открываю глаза и вижу ее маленькое бледное лицо перед собой. Она выглядит взволновано.

– Артур? – повторяет она, утирая свои глаза.

Ее волосы взъерошены, под глазами мешки.

– Привет, – сглатывая, произношу я. – Паршиво выглядишь.

Боже, как это банально. Думаю, все видели похожую сцену в фильмах… Герой приходит в себя в окружении своих друзей/товарищей или девушки, которая все это время, пока он лежал без сознания после кульминационного столкновения с антогоническими силами, находилась рядом и обливалась горячими слезами. Побитый, но живой герой весело улыбается и идиотически шутит. Он знает, что теперь все будет хорошо. Его горести закончились, а зло в любом его воплощении повержено. Все, конец, титры. Для фильма такой ход пойдет, а для реальной жизни излишне неправдоподобно. Так казалось мне, пока я сам не оказался в подобной ситуации. Вот только я не герой, достойный подобного сценарного хода. Ни я, ни мой персонаж. Да и мир наш далек от реальности.

Мел продолжает что-то говорить, но я ее не слышу, да и не слушаю. Мысли слишком тяжеловесны и энергозатратны и забирают мои последние силы.

– Все очень волновались за Вас, – долетает до меня голос Густава, что заставляет меня перевести взгляд на тень у моей кровати. – Пора бы Вам поверить в собственную нужность.

– Я так рада, что ты очнулся! – шмыгнув носом, продолжает Мелли. – Ой, Доктор же просила сообщить ей, если ты очнешься! Подожди, я схожу за ней, – она отпускает свою теплую руку и, шурша платьем, скрывается в царящем сумраке платы.

Мне бы стоило сказать ей, что вряд ли у меня хватит сил дождаться Фрау Доктора. Мои веки тяжелеют. Каждое следующее моргание дается мне все труднее.

– С меня… довольно, – говорить трудно, в горле пересохло, но язык при этом разбух, словно губка, и лишь мешается. – Я от… отказываюсь…, – но закончить, как и прежде, мне не хватило сил; навалившийся на меня сон уносил меня в царство облачных грез и фантазий.

– Спите спокойно, Мистер Рэд, – доносится до меня голос Густава. – Теперь, когда Вы снова с нами, все будет хорошо. Спите спокойно, Мистер Рэд, и не беспокойтесь больше ни о чем.

Глава 30

Следующие несколько дней я провел под наблюдением Доктора Оливии, которая строго настрого запретила мне покидать свою палату. Будто бы мне очень этого хотелось. Разумеется, нет. Палата была полностью в моем распоряжении, и я мог самозабвенно наслаждаться тишиной и одиночеством, оставшись наедине с самим собой. Хотя по большей части я просто лежал на кровати и пялился в потолок или в окно, за которым почти все время снова шел снег.

Как позже мне рассказали, в ту злополучную ночь, когда мне пришло в голову спуститься в пещеру, действительно разразилась гроза. Довольно редкое явление для зимы, как по мне, но постояльцы уверенно заявляли, что отчетливо слышали гром и видели молнии. А кое-кто и что-то более загадочно-зловещее.

– У нас была тяжелая ночь, – устало ответит мне Штеф, взяв за руку Мелани, которая побледнеет лишь при упоминании мной этих событий.

Тяжелая ночь. Вот уж согласен.