Приют

— Вот бы остаться здесь жить. Построить шалаш… только ты и я, и никаких воспитателей, никакой школы.

Я мысленно согласилась, но с одной поправкой. Чтобы с нами был ещё Дэн.

— Мама тоже сейчас в лесу, — совсем тихо добавила Яринка.

— Как в лесу? — не поняла я.

— Она самоубийца. Её похоронили не на кладбище, а за оградой. Прямо в лесу. А так даже лучше, красивее там. И тихо-тихо…

— Ты была на похоронах? — обычно мы старались не заговаривать о прошлом, ничего кроме тоски это не приносило, поэтому подробности Яринкиной жизни до приюта, я знала плохо.

— Да, меня соседка отвела. Отец не пошёл, и меня не хотел пускать, — Яринкин голос задрожал от обиды, — Но соседка сказала, что это грех — не дать ребёнку попрощаться с матерью. Тогда он заткнулся. Нагрешить, блин, побоялся. А что сам маму довёл…

Я успокаивающе сжала Яринкину ладонь, и она, судорожно вздохнув, замолчала. Чтобы нарушить тяжёлую тишину, я спросила:

— Ты больше у мамы не была?

Подруга покачала головой.

— Нет. Меня отец быстро сюда сплавил. Я даже мамино письмо не успела забрать из-под подоконника. Хоть бы он его не нашёл, не хочу, чтобы трогал своими лапами, — Яринка вдруг резко повернула ко мне голову, волосы метнулись по траве, — Дайка, я же тебе не рассказывала, что мне мама писала?

— Нет.

Подруга снова уставилась в небо, и вдруг заговорила тихим ровным голосом:

— Доченька, солнышко, рыжик мой золотой, не обижайся и не грусти. Я оказалась слабее, чем думала, прости меня. Постарайся стать счастливой несмотря ни на что, это трудная задача, но ты всё-таки сумей. Помни о том, о чём мы мечтали. Всё, что я тебе рассказывала про волшебные страны — правда. Жаль, что у нас оказалось так мало времени, и я не смогу отправиться туда с тобой, но ты справишься. Будь осторожна, не сдавайся и не останавливайся. Счастливого пути! Люблю. Мама.

Яринка замолчала. Я тоже не знала, что сказать. В глазах щипало от жалости и к ней, и к себе. И в то же время я испытала острое чувство дежа-вю. Что-то в этих словах казалось очень знакомым, совсем недавно я слышала нечто похожее… Похожее не словами, но вызванными эмоциями. Дэн? На этом же месте Дэн говорил про свою семью. Он говорил другое и по-другому, но, слушая его, я испытывала похожие чувства.

— Яринка, — тихонько начала я, ещё не зная, как правильно выразить свои мысли, — А что за волшебные страны?

— Ну, это, помнишь, я тебе говорила? Как мы мечтали убежать от отца? Вот мама и рассказывала про страны за Занавесом, где всё можно, не как здесь. Что туда реально попасть, только очень опасно. Но мы попробуем, когда я подрасту.

Чувство дежа-вю не исчезало. И тогда я задала вопрос, обращённый больше к себе, чем к подруге.

— Так твоя мама была другая?

И как ни странно, Яринка меня поняла. Может, сама думала о том же, а может просто уловила ход моих мыслей тем самым, почти телепатическим чутьём, которого не лишены все дети.

— Да, она не такая… не такая как все эти, остальные женщины. Её поэтому отец никогда не любил.

— А где? — я невольно перешла на шепот, — Где эти страны, про которые она говорила? Как называются?

Яринка покачала головой.

— Мама не рассказала, как они называются. Она говорила только «на западе».

На миг я закрыла глаза и ясно увидела прорезающие тьму, шарящие по земле, очень яркие, но какие-то мёртвые лучи прожекторов. Услышала гул винтов вертолёта, на клочья разрывающих тишину ночной тайги. И услышала горячий мамин шепот в самое ухо «Запад, беги на запад».

Мама, так ты имела в виду не сторону света?

Яринка рядом тихонько ойкнула, я поняла, что слишком сильно сжала её руку, но не нашла сил извиниться. Вместо этого сказала:

— Значит, нас не двое, а трое.

— Что? — не поняла подруга.

— Нас трое в этом долбанном загоне, — в моей памяти ожили, и заиграли новым смыслом слова Дэна.

Яринка пребывала в недоумении.

— Да кого трое? В каком загоне?

Я перекатилась на бок, поворачиваясь к ней лицом. И пересказала наш с Дэном разговор, всё то, о чём умалчивала до этого. Не потому, что не доверяла подруге, а потому, что сама до конца не понимала. Теперь, кажется, поняла.

Яринка выслушала, не перебивая, вперив неподвижный взгляд в небо. А когда я закончила, грустно сказала, подытоживая:

— Да, всё верно, мама была другая. Она не хотела жить так, как живут все, не могла стать счастливой. И наверно ещё много чего мне рассказала, если бы так рано не умерла.

— Значит и твоя, и моя мамы, хотели, чтобы мы убежали на запад?

— Кажется, да.

— Но как?

Яринка помолчала и рассудила по-взрослому.

— Дайка, пока рано об этом думать. Сейчас мы ничего не сможем. Надо немного вырасти. Хотя бы как твой Дэн.

Я согласна кивнула и опять легла на спину.